Когда меч упёрся ему в шею, готовый проткнуть насквозь, он решил быть честным с ней до конца. Полагаясь на богов и на своё чутьё, Атей решил рассказать Томирис всё, ничего не утаивая. Тогда, быть может, она простит его. Всё это промелькнуло в его сознание за то время, пока капелька крови катилась по шее.
Скилур держал изменника за волосы и ждал дальнейших приказов.
-Если будешь молчать, то я велю залить тебе в глотку расплавленное золото. Ведь ради него ты пошёл на предательство? Или я не права?
-Прости, царица, - наконец, после долгого молчания, прохрипел Атей. – Вели освободить мою голову. Я всё тебе скажу. Всё без утайки. Только прикажи ему удалиться. Я хочу говорить с тобой один на один.
-Великая Табити! - воскликнула насмешливо Томирис. – Ты видишь, что лопочет этот несчастный? Видимо его разум совсем помутился, раз он смеет мне предлагать такое... Я не хочу, чтобы ты перерезал мне горло, когда мы останемся одни, а потом сбежал. Я не настолько глупа, чтобы поверить твоим лживым речам... Воин останется здесь. Мне так будет спокойнее.
Она кивнула головой, и Скилур убрал свой меч от шеи Атея. Отступив на шаг назад, он замер, не спуская глаз с Атея. Тот потёр шею, в том месте, где его коснулась сталь клинка, обернулся, посмотрел на Скилура. Глаза их встретились и Скилуру они напомнили глаза зверя, загнанного в ловушку. Атей отчаянно искал выход и не находил.
-Прости, царица, - пробормотал он, упал на колени и хотел ползти к трону, где сидела царица, но почувствовав на своей коже холодный укол меча, замер. – Прости. Вожди опутали меня. Ещё тогда, когда я был молод и неопытен. Они пообещали мне многое, в обмен на то, что я постоянно буду при тебе, и буду докладывать им о каждом твоём шаге.
Атей рассказал о том, что случилось тридцать пять лет назад. Ещё мальчишкой его захватило, в очередном набеге, племя отца Арготы. Захватили и сделали рабом, одним из многих сотен, трудившихся день и ночь, за миску жидкой похлёбки. Долгих пятнадцать зим, он влачил жалкое существование. Летом, изнывая от испепеляющей жары, а зимой прикрываясь только драной рогожей. Там он и получил своё имя – Атей. С годами он привык к нему, свыкся. Как привык и свыкся с непонятными вначале, чужими богами.
Своего родного племени Атей не знал и кто он и откуда, даже не догадывался. Когда он возмужал, то черты его юношеского лица выдавали в нём примесь иной крови. Он был смугл, если не сказать чёрен и этим отличался от коренных скифов. Тогда его и приметил Таксакис, отец Арготы. Он определил Атея на более лёгкую работу и приставил к нему учителей из рабов греков. Они и сделали из бывшего раба прекрасного юношу. После этого его приставили в охранение Томирис, и со временем она его заметила и приблизила к себе. По-другому и быть не могло. Таксакис был старым умным пройдохой, не раз проворачивающий свои тёмные делишки. И всё рассчитал точно.