— Маркус, не смеши меня, — попросила я, — а то мне больно смеяться.
— Я не шучу, — сказал он, — я шутил, когда сказал, что мы расстаемся. Но ты тогда очень сильно меня расстроила, ни словом не упомянув обо мне в своем дневнике.
— Это ты меня расстроил, засунув свой нос в мой дневник!
— Ты нас всех этим очень расстроил, — сказала тетя Бетси, которая присутствовала при разговоре.
— Мы знаем друг друга с детства, — удивился Маркус, — я думал, у нас не может быть каких-то секретов.
— Дневник — это святое, — сказала тетя Бетси. — Так было с Сотворения мира, и будет, пока Земля не сойдет с орбиты.
— Хорошо, я понял, я согласен, — закивал Маркус, — теперь я ни за что не загляну в твой дневник.
— Маркус, — грустно сказала я, — теперь — только дружба.
— О нет, — сказал Маркус, — я не прошу давать мне ответ немедленно. Я понимаю, что мы многое должны обдумать, посмотреть с другой стороны и другими глазами. Мы должны как бы заново открыть друг друга.
— Маркус, я же просила меня не смешить.
— Я и не смешу. Я серьезен, как ясень.
Я улыбнулась.
— Вот видишь, — сказал он, — сколько у нас общего. У нас даже шутки общие.
— Ага, — сказала я, — нам нечего открывать друг в друге.
Тетя Бетси в соседнем кресле для успокоения нервов вязала шарф, который никогда не пригодится в наших теплых краях, и тактично молчала.
— Ты не права, — сказал Маркус. — Разве ты не знаешь, что развитие человека не стоит на месте? Оно меняется ежесекундно. Мало того что у нас кровь и клетки обновляются. У нас меняются взгляды, мысли, характер. А потому через какое-то время мы тоже будем другими людьми.
— Все это, конечно, интересно, — сказала я, — но так говорится только в фигуральном смысле. Должны пройти столетия, чтобы мы вновь заинтересовали друг друга. И при этом не должно быть ни одного человека вокруг.
— Это еще зачем?
— Чтобы ничто не отвлекало, — улыбнулась я.
— Дай мне время, — сказал Маркус, — и, уверяю, тебя саму удивят результаты.
— А ведь это очень интересно, — обратилась ко мне тетя Бетси, — узнать, что он такого нового придумает!
— Я вас не разочарую, — пообещал ей Маркус.
Но если это было интересно тете Бетси, то мало занимало меня.
Солнце уходило по вечерам далеко за горизонт, а я не могла это видеть. Океанские волны набегали друг на друга, а я не могла ощутить их прохладу.
Горячий песок на пляже чувствовал на себе отпечатки многих ног, но только не моих. И древние ели в заснеженном лесу я могла лицезреть теперь только по телевизору.
Еще меня приходили навестить Барти Данг и его жена Марти. Это были очень милые пожилые люди. Барти Данг с детства дружил с моим дедом Фредериком и бабушкой Амандой.