Да, буркнул Сэм, продолжая говорить сам с собой, пока у меня больше вопросов, чем ответов. Без ответа остался самый главный вопрос: действительно ли у Нэнси родился ребенок? Его ребенок…
На лестнице он заметил мокрые следы, отпечатки обуви, судя по размеру, женской. Сэм с облегчением отметил, что других отпечатков нет. По-видимому, она просто спускалась взять газету. Скорее всего так: на крышке почтового ящика нет снега. Значит, «Санта-Клауса» здесь не было, а Нэнси Баркер дома. Не ее ли он видел в окне?
Поднимаясь по лестнице, он неотрывно смотрел на улицу. Собака по-прежнему надрывалась и продолжала бегать за детьми, весело катавшимися с горки.
Поднявшись на второй этаж, Сэм остановился у двери, прислушался, ничего не услышал и постучал. Ответа он ждал затаив дыхание. Наверняка женщина, которая выйдет ему навстречу, ни капельки не похожа на ту Нэнси Баркер, которая приходила к нему вчера в контору. Что же тут странного? Она вполне могла одолжить у настоящей Нэнси Баркер ее машину. Или даже угнать.
Вот почему, когда дверь распахнулась и на пороге показалась Нэнси Баркер, та самая, которую он видел вчера, у него вырвался вздох облечения. Хотя радоваться было рано. Да, она не придумала имя, не солгала, что занимается живописью, но где гарантия, что и все остальное, рассказанное ею, правда?
И вот теперь она стоит на пороге, у нее в руке кисточка, вместо вчерашней блузки и юбки на ней футболка и джинсы, но и в таком наряде она выглядит неотразимо.
— Меньше всего я ожидала увидеть вас.
В ее голосе он не услышал особой радости.
— Догадываюсь, — буркнул он и снова взглянул на улицу. — Можно войти?
Она молча распахнула дверь. Квартирка оказалась маленькой, но обставленной со вкусом. Мебель в современном стиле, без особых изысков, но удобная. Вообще, у Нэнси Баркер было довольно уютно.
Его смутило только одно: он не заметил рождественской елки. Ни малейшего намека.
— Вы что, Рождество не празднуете? — невольно вырвалось у него.
— В этом году нет.
Сэм прошел за ней в студию. Здесь было светло, ни малейшего беспорядка не наблюдалось. У широкого окна во всю стену стоял мольберт. Подойдя к нему, она остановилась и с каким-то удивлением или скорее ужасом взглянула на картину.
Сэм подошел поближе. Увиденное поразило его. Он-то ожидал увидеть какой-нибудь банальный пейзаж, вроде того, что висел в галерее на первом этаже. Но его взору предстала совсем иная картина. Даже и не разберешь сразу, что на ней изображено. Рождение сатаны, что ли?
Темные фигуры, сгрудившиеся у постели роженицы, вместо лиц у них — звериные морды. А сама роженица, лица которой не видно, испытывает жуткую, нечеловеческую боль. Ее темные курчавые волосы растрепаны, а руки тянутся к ребенку.