— Этого мнения также придерживается Хоремхеб, — заметил Нахтмин. — Было ясно, что он стремился к регентству.
— Хоремхеб справился бы только с частью обязанностей регента, — сказал Ай. — Все, на что он способен, — это защитить и даже расширить наши границы, но он не смог бы установить порядок в стране.
Нахтмин выразил удовлетворение тем, что он добился окончательного провала двух его самых яростных соперников в царстве — вторым был военачальник Анумес, возглавляющий гарнизоны Востока. Двое мужчин отпили по глотку прохладного пальмового вина, которое слуга налил в их кубки.
— Тебе я обязан тем, что ты открыл глаза Тхуту и остальным, — сказал Ай.
— Я ценю твое влияние и опыт. С моими доводами не мог не согласиться Хоремхеб.
— Я благодарен тебе за это. Печально, что необходимо напоминать об очевидном людям, обладающим властью.
— Хочу надеяться, мой прославленный брат, что ты это учтешь, когда сам будешь властвовать.
На лице Ая появилась ироническая гримаса: товар еще не доставлен, а за него уже требуют заплатить!
— Как бы не так! — отрезал он. — У меня нет интереса к этому маскараду, который сводится к тому, чтобы посадить на трон двоих детей, — продолжил Ай. — Два или три раза я видел юного Тутанхатона, он не производит сильного впечатления. Прежде всего, он хилый, как ночная бабочка; затем, как мне показалось, У него нет характера, и я сомневаюсь, что и к двадцати годам он изменится к лучшему. Воспитанный в духе поклонения Атону, он не вызывает доверия у людей, с которыми считаются в этой стране, включая духовенство. И наконец, он никому не известен, даже во дворце. Откуда он будет черпать силы? От кормилицы? И хуже всего: найдена кормилица детей!
— Несомненно, было бы лучше, если бы Макетатон была еще жива, — заявил Нахтмин. — Ты бы на ней женился и занял трон.
При упоминании о Макетатон лицо Ая омрачилось.
— Как могли ее отравить? — спросил Нахтмин.
— Она приняла несколько отравленных шариков, которые предназначались ее матери.
— Но кто изготовил это лекарство?
— Пентью.
— Пентью? Он уже…
— Я знаю, — сухо оборвал его Ай.
— Ir berou nefer bin tchao! — кричал попугай.
Что означало: счастливого тебе дня, грязный пердун!
Когда смысл этих слов дошел до Нахтмина, он поднял брови, а затем начал хохотать. Ай едва заметно улыбнулся.
— Я мог бы жениться на Бакетатон, — заметил он, как будто размышлял вслух. — Но она, как мне кажется, очень несговорчива…
Всеми забытая сестра Эхнатона, царевна, внезапно вызвала интерес у Ая. Он даже нанес ей визит, но она его приняла как утка кошку: Бакетатон была потрясена смертями, которые обрушились на ее семью одна за другой.