Хоремхеб попрощался и ушел в сопровождении Маху. Изнеможенный Тхуту вновь сел на свое место и оказался лицом к лицу с верховным жрецом.
— Надо вскрыть нарыв, — сказал Хумос. — Ты прав. Процесс следует вести при закрытых дверях. Наконец-то! — добавил Хумос с едва заметной улыбкой.
То есть в присутствии верховных жрецов.
Близился полдень. Хумос простился с Первым советником. В тот момент, когда он уже собирался выйти из кабинета Тхуту, прибыл секретарь Советника и проинформировал своего хозяина о том, что регент Ай слег в постель и в течение дня так и не появился.
Хумос и Тхуту воздержались от улыбок. Оказаться вдруг взнузданным — это суровое испытание для того, кто, как считалось, обладал безграничным могуществом.
Потрясенный такими событиями, Тхуту наконец остался один.
Именно тогда произошел любопытный, казалось бы, почти ничего не значащий инцидент.
На балюстраду, окаймлявшую террасу кабинета, сел ястреб. Он повертел головой в разные стороны, а затем с видом вершителя судеб уставился на Советника. Обычно эти хищники пугливы, но этого, казалось, нисколько не тревожил находящийся рядом человек. Тхуту улыбнулся.
Бог Хорус явился засвидетельствовать свое покровительство. Стало быть, он доброжелательно настроен по отношению к Советнику.
По возвращении из тюрьмы Маху тут же отправился в Ахетатон, получив указание усилить его гарнизон и засвидетельствовать монарху внимание официальных властей.
Сразу по прибытии он отправился к начальнику гарнизона. Тот его успокоил: в соответствии с отданными им приказами никаких сведений о чрезвычайном ночном происшествии в город не просочилось; это было крайне важно. Даже Панезию было не известно о том инциденте, который чуть не стоил жизни молодому царю. Затем Начальник охраны попытался составить общую картину случившегося по рассказам свидетелей.
Тутанхамон говорил бессвязно.
— Я спал с Сати, кормилицей. Явились они. Велели кормилице отдать им меня. Она отказалась. Я не знаю, что произошло потом. Я видел кобр. Они убили нападавших. Я убил человека. Затем вмешались стражники. Все закончилось.
Он забыл уточнить, что в течение двух последующих дней страдал от сильного жара, сопровождавшегося бредом, и что лекарь Сеферхор с большим трудом улучшил его состояние, используя самые сильные средства из тех, что у него были. Маху недоумевал. Кобры?
Встретившись с Анкесенпаатон, Начальник охраны был поражен. Когда он был допущен в комнату, где царица согласилась его принять, он застал ее сидящей на банкетке и читающей «Мудрость Ани», — рукопись, которая, как ему казалось, не может привлечь внимание столь молодой девушки, — положив ее на скрещенные ноги. Она выпрямила ноги, отложила рукопись и подняла на посетителя скептический взгляд. Можно было сказать, что перед Маху женщина зрелого возраста. Она слегка улыбнулась и, отвечая на вопросы охранника, дала ему более реалистичное и более разумное описание событий, нежели ее супруг: