Чанселор заявил, что они с Кэти хотели жить вместе. А значит, это не мимолетное увлечение. Может быть, Бишоп не мог вынести мысли об уходе жены.
Все складывается. У него был мотив.
Возможно, он планировал убийство на протяжении нескольких месяцев. Идеальное алиби в Лондоне, кроме одной небольшой промашки, о которой ему неизвестно. Снимок его машины скрытой камерой рядом с аэропортом Гатуик.
Грейс смотрел, как Дзаффероне все сильнее заводит Чанселора. Конечно, художник — потенциальный подозреваемый. Явно был страстно влюблен в погибшую женщину. Настолько, чтобы убить за измену? Может быть. Так умен, чтобы убить и навести подозрения на мужа? Тоже нельзя сбрасывать со счетов. Хотя в данный момент все улики весомо свидетельствуют против Брайана Бишопа.
Часы показывали пять пятнадцать. Он отослал техникам для обработки и увеличения видеозаписи больничных камер наблюдения, зафиксировавших мужчину, ожидавшего в приемном отделении травматологии и неотложной помощи. Хватит времени спуститься, посмотреть, что там получилось, прежде чем он встретится с Ким Мерфи и Бренданом Дуиганом для подготовки очередного инструктажа.
Пока что на записи трудно было разглядеть лицо мужчины, почти полностью скрытое длинными волосами, темными очками, усами и бородой. Но технические возможности позволяют сделать изображение четче. Едва он шагнул в коридор, как зазвонил телефон. Сержант Белла Мой взволнованно и неразборчиво залепетала. Пришли результаты анализа ДНК по делу Кэти Бишоп.
Грейс радостно взмахнул кулаком, услышав, каковы они.
В кабинете Роберта Вернона на втором этаже очень красивого дома в стиле королевы Анны на Брайтоне-Лейнс, откуда открывался вид на море через узкую улицу, застроенную облицованными галькой домами, не было кондиционера. Сквозь открытые окна доносился грохот уличных дрелей. Из-за них головная боль, с которой Брайан Бишоп проснулся нынче утром после второй практически бессонной ночи, только усиливалась.
Кабинет уютный, солнечный, почти все стены заставлены книжными полками с юридическими томами и картотечными шкафчиками. На нежно-голубых стенах две старые красивые гравюры с изображением брайтонских видов. На письменном столе и даже на полу груды корреспонденции.
— Прошу прощения за беспорядок, Брайан, — извинился всегда вежливый Вернон. — Только сегодня вернулся после отдыха, даже не знаю, с чего начинать.
— Я часто думаю, стоит ли вообще отдыхать, потому что проклятые бумаги, которые разгреб до отъезда, только и ждут твоего возвращения, — сказал Бишоп.
Он семь раз помешал ложечкой чай в тонкой фарфоровой чашке, глядя на цветную фотографию в рамке на подоконнике, запечатлевшую Триш, жену Вернона, симпатичную блондинку, занесшую клюшку для гольфа, позируя перед ударом. Рядом в другой серебряной рамке в трех овалах улыбались детские лица. Бишоп догадался, что снимок сделан много лет назад — дети Вернонов уже тинейджеры. У Вернона все хорошо, неожиданно с горечью подумал он. Прекрасная семья, прекрасная жизнь, с какими бы проблемами ни обращались к нему клиенты. Он исследует обстоятельства и факты, изрекает советы, смотрит, как они выходят, как за ними закрывается дверь, потом прыгает в «лексус» и мчится на поле для гольфа, сияя улыбкой.