Однажды, когда мы по обыкновению собрались за круглым столом, отец достал очередную чужеземную диковинку. Он не стал, как было раньше, передавать её из рук в руки, а положил на отполированный до блеска стол из чёрного крила и уставился на неё, как степной факир, читающий будущее домохозяйки по полированным бобам.
Это было кольцо, по крайней мере нечто, имевшее форму кольца. Но, очевидно, оно предназначалось для пальца вдвое толще нашего. Металл был тусклым, изъеденным ржавчиной, как будто от старости.
Камень, вставленный в зубчатую оправу, превышал по размерам мой ноготь и соответствовал величине ободка кольца. Бесцветный, без малейшей искорки, совершенно безжизненный, он был таким же тусклым не привлекательным на вид, как и оправа. Однако, чем дольше я смотрел на него, тем больше мне казалось – оно лишь останки того, что когда-то было прекрасным и полным жизни, но давным-давно мертво. Увидев его впервые я ни за что не хотел прикоснуться к нему, хотя всегда с жадностью изучал те вещицы, которые отец использовал для занятий с нами.
– Это ещё с какого трупа? Как бы я хотела, чтобы ты не клал на стол вещи, выкопанные из могилы! – Мать говорила резче, чем обычно. Тогда мне показалось странным, что даже она, лишённая, как мне казалось, всякого воображения, сразу связала кольцо со смертью.
Не поднимая глаз от кольца, отец обратился к Фаскилу таким тоном, каким обычно требовал немедленного ответа.
– Что ты скажешь о нём?
Брат протянул руку, чтобы потрогать кольцо, но тут же отдёрнул её.
– Это кольцо… нельзя носить, оно чересчур велико. Возможно, оно было пожертвовано храму.
Отец ничего не ответил на это и спросил Дарину:
– А что видишь ты?
– Оно холодное, такое холодное… оно мне не нравится. – Тоненький голосок моей сестры сорвался, и она выскочила из-за стола.
– Теперь ты, – отец наконец повернулся ко мне.
Кольцо, выполненное больше, чем в натуральную величину, под стать пальцу какого-нибудь бога или богини, действительно могло быть пожертвовано храму. Через руки отца уже проходили подобные вещи. И в некоторых из них действительно было что-то, не дававшее до них дотронуться. Но если оно принадлежало Богу… – нет, мне в это не верилось. Дарина права. От него веет холодом, холодом и смертью. Однако чем дольше я смотрел на него, тем больше оно мне нравилось. Мне хотелось потрогать его, но я боялся. Мне казалось, я ощущаю нечто, делающее это кольцо отличным от всех драгоценностей, виденных мною ранее, хотя теперь это был всего лишь безжизненный камень в изъеденной временем металлической оправе.