— Я тоже не знала, что ты умеешь смеяться. И все же давай займемся делом, — урезонила я его. — Ты захватил с собой свое творение?
Майлс кивнул, пытаясь потушить последние искорки смеха.
— Да. Я даже распечатал, чтоб тебе было проще читать.
— Чтобы мне было проще читать, я, пожалуй, закурю. Я взяла со стола пачку сигарет и тут же, глядя на возмущенное лицо Майлса, вспомнила, что он терпеть не может табачный дым. — Нет, — простонала я. — Только не это. Даже не думай. Я не могу работать без сигареты. Категорически не могу…
— А я не могу вдыхать эту гадость, — покачал головой Майлс.
— А я могу открыть окно. Я готова даже замерзнуть…
— А в окно весь дым не выйдет. Я все равно его буду чувствовать.
— А я буду выдыхать дым в твою сторону.
— Ты что, хочешь сделать меня пассивным курильщиком? — обреченно поинтересовался Майлс.
— Господи, а что будет, если ты женишься на курящей женщине? — спросила я, отчаявшись придумать более остроумный аргумент.
— Я никогда не женюсь на курящей женщине. Целоваться с курящей женщиной — это ужасно.
— Наверное, так же ужасно, как работать без сигарет. Для меня это топливо. Как по-твоему, машина поедет без бензина?
— Хорошенькое сравнение, — усмехнулся Майлс. — Хорошо хоть, что ты не пьешь. «Майлс, я не могу работать без пяти — десяти стаканчиков виски», — передразнил он меня. — Как по-твоему, мельница сможет крутиться без воды?
Я не на шутку рассердилась. Наш «творческий союз» легко мог бы развалиться, если бы в дверях не возникла Дженевра с ее примирительными сандвичами, оладьями с яблочным джемом и двумя чашками дымящегося кофе.
Увидев эти яства, аккуратно расставленные на блестящем подносе, учуяв ароматы, щекотавшие нос и будоражившие воображение, мы с Майлсом позабыли о былых раздорах и вспомнили, что нам и правда неплохо было бы перекусить: ему пообедать, а мне позавтракать.
После восхитительной еды и чудесного кофе мы с моим дорогим кузеном — хвала вездесущей мисс Пейн! — пришли наконец к компромиссу. Я устроилась неподалеку от открытого окна и накинула на плечи шаль, чтобы не замерзнуть, а Майлс уселся подальше от источника дыма и принялся рассматривать мои книги, в беспорядке валявшиеся на столе.
Меня позабавило то, что мы оба как бы узнаем друг друга заново: он листал написанное мной, а я читала то, что написано им. Мы оба уже не были столь критичны и столь горячи, как это было еще совсем недавно, на похоронах бабушки Агаты. Теперь мы пытались, если так можно выразиться, посмотреть друг на друга более объективно, основываясь на своем недавно сделанном открытии: не все так просто, как кажется со стороны.