Она не спешила: сварила кофе, поставила на поднос свои лучшие чашки и внесла его в гостиную с очаровательной улыбкой.
— Молоко или сливки? — осведомилась она, ставя поднос на столик между креслами.
Рекс подозрительно сощурил глаза.
— Черный, — пробормотал он. — Без сахара.
— Следим за фигурой? — лукаво отреагировала она.
Синие глаза смотрели уже чуть спокойнее:
— Кто в наши дни этого не делает?
— Надо полагать, ты каждое утро бегаешь трусцой в ближайшем парке, — сказала она, разливая кофе в хрупкие фарфоровые чашки. За вкрадчиво-любезным тоном прятался сарказм. — Или выбираешься на пляж Бонди, где собираются знаменитости?
— По правде говоря, я предпочитаю «Леди Джейн». — Он подался вперед и взял у нее из рук чашку. — Там хорошо пробежаться перед завтраком. Прекрасно разгоняет кровь.
Когда он назвал знаменитый нудистский пляж, Джейн поняла, что он прекрасно уловил ее иронию и явно над ней потешается. Она поморщилась, а он вдруг расхохотался.
— У тебя странные представления обо мне. На самом деле я не бегаю, не соблюдаю никаких диет и не посещаю дважды в неделю спортзалы. Я чертовски много работаю и, если не считать редких случаев игры в теннис, боюсь, мое бренное тело не получает должного внимания.
Ее взгляд скользнул по его «бренному» телу. Она очень живо помнила его: оно было таким атлетическим и подтянутым, таким совершенным.
— Я и сама не прочь иногда сыграть в теннис, — сказала она, наливая себе кофе и устраиваясь в кресле с чашкой на коленях.
— У тебя довольно спортивная фигура, — заметил он, отпивая глоток горячего напитка.
— Почему? Потому что я высокая и худая?
Он опустил чашку, хмурясь:
— Ты вовсе не худая. Как раз такая, как надо…
Джейн замолчала, уставившись в свою чашку. Ей было страшно неприятно, когда он начинал говорить ей комплименты. Она не могла понять, говорит ли он правду или просто льстит, стремясь добиться своего. За время их недолгого знакомства он уже называл ее интересной, загадочной, желанной… А сейчас — «как раз такой, как нужно». И каждый раз добивался своего: сначала заставил ее почувствовать к нему интерес, несмотря на явное недоверие, которое она к нему испытывала. А теперь хочет усыпить ее бдительность. Может, он все-таки не Казанова, не бессердечный хлыщ. Может, он хоть иногда бывает правдив…
Но то, что он не женился до тридцати четырех лет, уже говорило о многом. Рексу явно нравится разнообразие, он предпочитает интрижки прочному союзу. Он никогда не пообещает ей постоянства. И все же…
В ее сердце и мыслях царило смятение. Что ей делать? Конечно, она не может снова подвергать себя риску разочарования, болезненных переживаний, но…