Несмотря на ярость, захлестнувшую его подобно кипящей волне, мозг старого ученого фиксировал происходящее с той же четкостью, как и всегда.
Действительно, по его телу разливалась некая субстанция, наполняющая его давно забытыми ощущениями. Тянущиеся к нему из темноты длиннопалые, когтистые руки дрогнули, отступили, потеряли объем и стали обычными ночными тенями, которые каждую ночь двигаются на стенах в такт колыханию штор, потревоженных сквозняком из оконных щелей.
– Это… это какой-то наркотик, – неуверенно произнес старик, ошарашенно наблюдая, как медленно разглаживается сморщенная старческая кожа на его руке.
– Нет, – покачал головой эсэсовец. – Это эликсир бессмертия. Вы будете жить долго. Очень долго. Возможно, вечно. До тех пор, пока сами не решите умереть. Так сказано в древних арийских манускриптах, которые мы нашли на другом конце земного шара и сумели расшифровать. Мир отверг вас, нагло использовав ваши гениальные изобретения отнюдь не в интересах человечества, а для того, чтобы набить золотом карманы толстосумов. И выбросил вас на обочину. Умирать. Но вы не должны умереть, Николай Теслов. Вы будете работать и творить…
– Я никогда не буду работать на Гитлера, – твердо сказал старый изобретатель. – Я хочу, чтобы вы немедленно дали мне противоядие от вашей вечной жизни, если оно, конечно, существует.
– Такое противоядие есть, – кивнул Каммлер. – В манускриптах ариев написано, что бессмертный остается бессмертным до тех пор, пока целы его сердце и мозг. Или пока они не отравлены действием яда. До настоящего времени у нас не было возможности проверить, так ли это, – арии оставили нам в наследство крайне малое количество эликсира. И мы пока не можем его воссоздать. Как и многое другое. Поэтому, прежде чем принимать радикальные решения, не сочтите за труд, взгляните.
Эсэсовец извлек из кармана халата конверт и положил его на край одеяла.
– Что это?
– Фотографии наследия наших предков, которое мы нашли в подводных пещерах Антарктики. И если вас не заинтересует то, что вы увидите, я немедленно выполню вашу просьбу о противоядии.
– Если вы думаете, что ваши угрозы могут меня напугать, то глубоко ошибаетесь, – устало произнес старик. – Мне уже давно нечего терять.
– Кроме науки. Которая, потеряв вас, отодвинется назад не на одно десятилетие.
Конверт лежал в сантиметре от мизинца. Из него выглядывал край черно-белой фотографии, на которой было изображено какое-то сооружение, переплетением металлических балок напоминающее Эйфелеву башню.
И любопытство ученого пересилило.