Шум Бена доносится от арасительной трубы — насвистывает песенку. Я резко поворачиваю и иду к нему через все поле. Шум Бена — не то, что Киллиана. Он в сто раз спокойней, четче и другого цвета (видеть его нельзя, но если Шум Киллиана кажется красноватым, то у Бена он синий или иногда зеленый). Они вапще разные, как огонь и лед, Бен и Киллиан, — мои типа родители.
Вапщем, история такая: моя мама дружила с Беном еще до отбытия в Новый свет, они оба были прихожанами одной церкви, когда поступило предложение покинуть старую планету и колонизировать другую. Ма уговорила па, Бен уговорил Киллиана: так их корабли очутились здесь и была основана наша колония. Ма и па разводили овец, а на соседней ферме Бен с Киллианом выращивали пшеницу, и все жили счастливо и дружно, сонце никогда не заходило, мужчины и женщины пели песни, любили, никогда не болели и не умирали.
По крайней мере именно эту историю я вижу в их Шуме, но как знать, что было на самом деле? Потомушто когда я родился, все вдруг изменилось. Спэки выпустили микроб, убивший всех женщин и мою ма, потом началась война, мы ее выиграли, но Новому Свету вапщемто пришел конец. Я тогда был совсем крохой и ничего не понимал. Нас, детей, осталась целая куча, зато взрослых — всего-то полгорода мужчин. Поэтому многие дети умерли, а мне, считай, повезло, потомушто Бен и Киллиан взяли меня к себе, кормили, поили, воспитывали, учили и вапще всячески не давали умереть.
Словом, я как бы их сын. Ну не совсем «как бы», но и не сын. Бен говорит, что Киллиан на меня орет, потомушто волнуется. Если это правда, то более странного способа проявлять заботу я не видел — по-моему, никакая это не забота, если хотите знать мое мнение.
Бен — совсем другой, не то что Киллиан. Он добрый, а в Прентисстауне добрых людей не водится. Все мужчины этого города, все сто сорок пять, даже новоиспеченные, которым только недавно исполнилось тринадцать, даже Киллиан (хоть и в меньшей степени), в лучшем случае меня игнорируют, а в худшем — поколачивают, поэтому большую часть времени я стараюсь вести себя так, чтобы на меня не обращали внимания.
Бен другой. Я не стану его описывать, не то вы подумаете, что я сопливая девчонка. Только скажу, что я никогда не знал своего па, но если бы однажды утром меня попросили выбрать себе отца из всех мужчин — мол, давай, выбирай, кого хочешь, — то мой выбор, скорее, пал бы на Бена.
Он что-то насвистывает, а когда я подхожу — я его не вижу, и он не видит меня, — мелодия меняется, потомушто он меня почувствовал и теперь свистит нарочно, чтоб я узнал песню: