— Что девочка? — лает он. — Что девочка?
Это значит: «Что такое девочка?»
— Что девочка? — повторяет Манчи, а когда девочка делает попытку перелезть через большой корень и удрать, лай сменяется свирепым рычанием: — Стой, стой, стой, стой, стой…
— Хороший пес, — говорю я, хотя не очень-то понимаю, что в его поведении хорошего и что он вапще делает, но какая разница? Я совсем перестал соображать, все происходящее не имеет никакого смысла, и мир как бутто бы сходит с оси, как бутто стол с нашим миром опрокидывают и все летит вниз.
Меня зовут Тодд Хьюитт, говорю я про себя, сомневаясь даже в этом.
— Кто ты? — наконец выдавливаю я, только вряд ли меня слышно за ревом Шума и лаем Манчи. — Кто ты? — четче и громче повторяю я. — Что ты тут делаешь? Откуда ты взялась?
Наконец она отрывает взгляд от Манчи и смотрит на меня. Потом на нож, потом на мое лицо.
Она смотрит на меня.
Она.
Она.
Я знаю, что такое девочка. Конечно, знаю. Я видел их в Шуме отцов, тоскующих по своим дочерям — пусть и не так часто, как по женам. Мне показывали их по визорам. Девочки всегда маленькие, вежливые и улыбчивые. Они ходят в платьях, у них длинные волосы, заплетенные в странные колбаски на затылке или по обеим сторонам головы. Пока мальчики работают в поле, они делают работу по дому. В тринадцать лет они становятся женщинами (точьвточь как мальчики — мужчинами) и потом женами.
Так принято в Новом свете, в Прентисстауне. Верней, так было принято раньше. Девочек-то у нас никогда не было, они все умерли. Умерли вместе с мамами, бабушками, сестрами и тетями. Через несколько месяцев после моего рождения. Все-все до единой.
И вот передо мной сидит девочка. Живая.
Волосы у нее нисколько не длинные. Платья на ней тоже нет, ее одежда похожа на мою, только новей. Она такая новенькая, что смахивает на форму, хотя вся порвана и перепачкана грязью. А сама девочка довольно большая, с меня ростом — ну с виду так, — и нисколько не улыбчивая, даже наоборот.
Нисколько не улыбчивая.
— Спэк? — тихо бормочет Манчи.
— Черт, когда ты уже заткнешься?!
Но как же я узнал? Как я узнал, что это девочка?
Ну, во-первых, это не спэк. Спэки похожи на наших мужчин, только у них все больше, длинней и страньше, чем у нас. Рты располагаются выше, чем положено, а уши и глаза другие — совсем другие, не перепутаешь. И одежда растет прямо на них, вроде лишайника, которым можно резать и придавать ему любую форму, какую захочешь, — естественное приспасабление к условиям болотной жизни, говорит Бен. Вопщем, эта девочка выглядит иначе, одежда у нее нормальная, такшто это не спэк.