— Что же во мне хитрого?
— Ты ведь прекрасно знаешь, что волны говорят с нами на языке Посейдона, владыки морей и океанов. А гром и молния — это гнев Зевса! Так он объясняется с простыми смертными. Ветер шумит Эоловой арфой, это всякому ребенку известно. И эти звуки нельзя посадить в ящик. Разве что в ящик Пандоры!
В большой картине прямо напротив готического витража шевельнулся рыцарь.
— Кто это? — спросил инженер.
— По девизу и белому горностаю понятно, что рыцарь принадлежит к неаполитанскому ордену Горностая, который был основан Фердинандом I. Вообще-то его зовут Франческо Мария делла Ровере, он унаследовал урбинское герцогство. А еще он был кондотьером и главнокомандующим венецианских сил. Тебе как дожу стыдно не знать своего соотечественника. Ведь ему Сенат подарил один из лучших дворцов Венеции.
Стив молчал, придавленный обилием информации. Он совсем ничего не знал ни о каких кондотьерах и ни о каких дворцах. Меж тем Диоген задал вопрос:
— Для дожа ты маловато знаешь. Тебе известно о своем венчании с морем?
Брови Стива удивленно поползли вверх, и он смущенно сказал:
— Нет.
— Ну а о Венеции ты что знаешь? — спросил неугомонный грек.
Стив многое мог рассказать о Венеции. Он любил путешествовать и бывал в этом городе не один раз. Но его собеседнику явно нельзя было рассказывать о современной Венеции, он снова может подумать, что его обманывают… Американцу так не хотелось разочаровывать Диогена. Беседа с ним была необычной и удивительно интересной.
Мучительно вспоминая школьный урок истории, лжедож пролепетал:
— Кажется, Венеция была республикой? Турки совершали на нее набеги, если я не ошибаюсь.
— Не ошибаешься. Что-то в твоей голове все же осталось, кроме музыкальных ящиков, — тоном учителя, ругающего двоечника, с укоризной сказал Диоген. — Все эти люди, — он сделал широкий жест в сторону картин и скульптур, — не просто люди, жившие на земле. Они остались в Вечности. Вот посмотри.
Он показал Стиву на небольшой профильный рельеф молодой женщины.
— Знаешь, почему вначале художники изображали своих моделей лишь в профиль? Я рассмешу тебя. Дело в том, что первые портреты реальных людей делались на медалях, и медальеров было гораздо больше, чем живописцев. Профиль — своеобразное отрицание человеческой глубины. Профиль передает человека плоским, а таких, согласись, большинство.
Внезапно портрет молодой дамы проделал тот же трюк, что недавно рельефы полководцев на камине. Она развернулась и посмотрела прямо в глаза Стива своими странными каменными глазами без зрачков. Диоген сказал: