Сколько раз жизнь манила его более обеспеченным делом, предлагала заняться чем-то другим! Был даже случай, когда один олигарх предложил Хижняку фантастическую оплату за должность хранителя его личной коллекции. Однако Федор Емельянович отказался. Не потому что ему не нужны деньги. Просто самым интересным и важным, чем он занимался взахлеб, была работа в музее. Именно здесь находились те произведения искусства, изучением которых он занимался всю жизнь. Если путем кропотливых исследований ему удавалось определить страну, живописную школу, примерные годы создания, а в идеале автора произведения, — он испытывал ни с чем не сравнимое победное чувство. Замечательное настроение длилось несколько дней, Федор Емельянович расцветал, отпускал комплименты барышням-коллегам и старушкам смотрительницам. Испортить такое настроение не могли никакие жизненные неурядицы.
Возможно, по этой причине к своему аресту он отнесся философски. «От сумы да от тюрьмы…» — обронил он ментам, усаживаясь в милицейский воронок. И потом совершенно спокойно отвечал на бесконечные вопросы: да, атропин у него был. Да, с актрисой в роли богини виноделия поссорился. Он попенял ей, что в музее такие шабаши неуместны. А она его послала. Ну и что? Думайте, что вам угодно, ничего я ей в бокал не подливал, не имею такой привычки.
И теперь, сидя в грязной вонючей камере предварительного заключения, Хижняк думал не о том, о чем следовало бы думать арестованному человеку. Мысли его были далеко отсюда. Они порхали среди голландских рисунков семнадцатого века. На днях хранитель сумел атрибутировать рисунок неизвестного голландского художника: он оказался работой гениального Рембрандта! На фоне такого открытия все остальное, в том числе и арест, отошло для Хижняка на второй план. Федор Емельянович работал над атрибуцией этого рисунка почти год. Он много раз задумывался, почему даже среди многих сотен рисунков этот так явно выделяется. И когда он, еще не веря самому себе, предположил, что «Святое семейство» — рисунок Рембрандта, все встало на свои места. И действительно, ведь Рембрандт-рисовальщик абсолютно уникален. Подобно писателю, фиксирующему поток жизни с помощью слов, фраз и метафор, Рембрандт при помощи рисунка останавливал мгновения, ловил в силки штриховки само время. Его рисунки — поток мыслей.
Причем мыслей выразительных, ярких, словно перед вами не графика, а маленькие притчи…
Мечты хранителя были прерваны. Его повели на очередной допрос к следователю.
* * *
Милинченко лежал на узкой твердой кушетке и злился. Черт его понес на ночь глядя в этот крохотный городишко П.! Да еще одного. Шкаф и Черный сегодня заняты по заданию шефа, укрощают докторшу. А он поперся сюда. Не терпелось, видите ли, окончательно разобраться с директором музея.