Хижняк кивнул и скрылся за дверью.
Вера шла к выходу со странными чувствами. Музей обступил ее магическим кругом и вошел в душу, как живое существо. Статуи провожали ее мраморными глазницами. Со стен высокомерно косились старинные портреты. И чувствовалось во всем этом что-то неуловимо настороженное. Ей чудилась какая-то невидимая темная вуаль, будто кем-то наброшенная на музей. Ох, что-то здесь еще случится!.. Вуаль нужно сдернуть, высветить ярким лучом. Это почему-то стало для нее очень важно — музей. Лученко давненько не бывала в музеях и теперь с отчетливой ясностью поняла, как же он ей необходим. Как семейный альбом. Нуда, точно!.. Музей — это семейный альбом человечества, где вместо фотографий — картины. Как-то так. Эстафетная палочка, помахивание рукой, передача привета от ушедших людей будущим поколениям. И еще учитель, наверное. Никто не учит простого смертного, как понимать живопись и скульптуру; нигде, ни в одной школе нет такой специальной подготовки.
Только в музее. Не будет музея, останется тогда только домино во дворе и шоу Верки Сердючки по телевизору.
Да, нелегкая ей выпала задачка. Как тут отделишь праведное от грешного, когда все так странно и запутанно… Так все-таки кто же мог убить Гаркавенко? Кто-то из музейщиков? Или таинственный ангел-хранитель, она же Хозяйка? Призрак-убийца! Это страшилки для бабушек-смотрительниц. Как-то не верится в музейные призраки, хотя ее в этом и пытаются убедить. Уж очень это смахивает на игру… И фа? Уж не стоит ли тогда за странными событиями Олег Чепурной, этот медведь-коала? А ведь музей идеально подходит ему как игровое пространство. Да, музей вроде бы храм искусства, но ясно, что именно в этом и смыкается священнодействие с игрой. И храм, и музей — отчужденные от повседневной жизни территории, обособленные места. Здесь действуют свои, особые правила, здесь установлены присущие только им замкнутые порядки. В музей входишь из хаоса улицы, из сумятицы повседневных забот — для чего? Чтобы погрузиться пусть во временное, пусть в иллюзорное, но совершенство.
А теперь это совершенство нарушено. И Вера должна восстановить прежнюю гармонию организма под названием музей. Найти нарушителя правил, навязать свою игру. Изъять его из музейного мира. Чтобы музей снова стал сопровождением, дополнением и частью жизни тех, кто в нем нуждается.
Потому что частью жизни Веры Лученко он уже, кажется, стал.
* * *
— Заговорила, матушка моя! Со мной заговорила! — с такими криками примчалась во флигель, в отдел фондов музея старушка Лужецкая. До закрытия оставалось всего пятнадцать минут.