Райен настаивал на ее личном участии. Кери ответила, что, если он не удовлетворен обслуживанием Барб, может воспользоваться другим агентством — и тогда потеряет Касси.
В тот же день вечером Райен позвонил снова. На этот раз, повесив трубку, Кери снова сняла ее и положила рядом с аппаратом. Когда спустя пятнадцать минут в дверь постучали, она не стала отвечать.
— Что происходит между тобой и мистером Кинкейдом? — спросила ее Барб во вторник утром.
— Ничего, — пробормотала Кери.
Интересно, что теперь пытается выкинуть Райен? Неужели он не видит, что она не хочет иметь с ним дела?
— Что касается его, я бы так не сказала, — не отступалась та. — Он спросил меня, ешь ли ты как следует и как ты себя чувствуешь.
Она с подозрением смотрела на Кери.
— Ну почему он не может оставить меня в покое? — запричитала Кери, опускаясь в свое кресло.
— Он искренно о тебе тревожится, Кери. Как и все мы, — укорила ее Барб.
— Как и моя мать, но та хоть понимает, что нельзя совать нос в мою личную жизнь, — пробормотала Кери, откидывая со лба непослушную прядь. — Почему он делает вид, будто не понимает, что я не хочу никаких встреч?
На лице Барб отразилось недоумение: ей совершенно непонятно, как это можно не хотеть, чтобы чертовски интересный мужчина вроде Райена Кинкейда проявлял к тебе интерес. Было абсолютно ясно, что он знает про беременность Кери и что его это ничуть не смутило. Или если и смутило, то все равно женщина его волнует больше.
— Если тебе так решительно хочется, чтобы он держался от тебя подальше, почему ты ему прямо об этом не скажешь? — предложила ей Барб, прежде чем уйти из кабинета. — Хотя если ты так поступишь, то еще очень и очень пожалеешь.
Но Кери продолжала трусливо прятаться. Ей неприятно было признаться в этом даже самой себе, но Райен будил в ней слишком сильные чувства, которые внушали ей неподдельный страх.
Она купила автоответчик и присоединила к своему телефонному аппарату. Райен звонил ей по четыре раза в день.
— Кери, я хочу с тобой поговорить!
Это звучало очень властно и решительно.
— Я знаю, что ты меня слышишь, Кери, изволь взять трубку!
Вот досада…
— Дьявольщина, Кери, поговори со мной!
Он уже начинал выходить из себя. А потом вдруг:
— Кери, милая, не надо так делать. Давай обсудим, что тебя тревожит.
Кери слушала его слова, стискивая руки в кулаки. А потом включала стирающий механизм.
Ближе к полудню в пятницу Кери просматривала счета. Вдруг она почувствовала какую-то смутную тревогу и ощутила пристальный взгляд на своем затылке.
— Ты — упрямица, Кери Берк, — объявил Райен, упираясь ладонями в ее стол.