„Вы хотите сказать, что дедушка притворялся сумасшедшим?“ спросил я с удивлением.
„Конечно,“ сказала Барбора. „Подумайте обо всем этом хотя бы минутку, и вы придете к такому же выводу. Помните, как я спросила вас, когда ваш дедушка был в последний раз в Праге? Вы сказали, что два года назад. Чем объяснить тогда, что этот милый старик в течение нескольких дней ошеломлял нас различными прибаутками, наклеенными на окнах пражских трамваев всего несколько недель тому назад. Кто научил его этим прибауткам? Если память мне не изменяет, вы вместе со мной рассматривали табличку с надписью „Не входите, входит само». Наверное вы сразу догадались, что дедушка не мог написать эту надпись. Человек, у которого дрожит рука, не может писать плакатным пером. Когда мы сегодня утром укладывали чемоданы, вы не могли найти крышку от коробки для ботинок. Я сказала, что знаю, где она, и вы подумали, что я шучу. Я не шутила. Ваш Сатурнин сделал из нее ту самую табличку и написал на нее текст плакатным пером толщиной в два с половиной миллиметра. Тем самым пером, которым он написал заглавие дневника нашего путешествия на Белое Седло. У вашего слуги своеобразный юмор, и если ваш дедушка назвал вашу напичканную поговорками тетю „подпрыгивающей словесной мудростью славянского народа“ то позвольте мне при всем моем уважении к вашему дедушке уверить вас, что эта идея принадлежала Сатурнину. Впрочем, ваш дедушка знает, что я не верю в его помешательство. Я догадалась об этом по выражению его глаз, когда он провозгласил „Третий трамвай должен снова стоять, это как пятью пять“ и не смогла скрыть улыбку. Сигарета, которую он мне предложил, это была взятка за то, что я не порчу ему развлечения.“
„Боже мой!“ сказал я „Этого мне и в голову не пришло, а вместе с тем все это так просто! То есть теперь, когда вы об этом рассказываете, это кажется простым. Я восторгаюсь вашей сообразительностью. По-моему вам бы следовало поступить на службу в полицию. А теперь убавьте скорость: когда велосипедист едет в гору, он часто виляет то туда то сюда и может въехать прямо под машину. Вы не представляете себе, как вы меня обрадовали. Если дедушка здоров, тогда значит все в полном порядке и все замечательно!“
„Здоров“, сказала Барбора, „и вообще ваш дедушка замечательный. Я люблю его“.
Я немного помолчал, а потом сказал: „Но он очень плохо подает мячи“.
Барбора улыбнулась и спокойно сказала: „И все-таки я люблю его“.
Липы вдоль шоссе сменились тополями и слева зеркально заблестели обширные пруды. Короткий подъезд под железной дорогой зашумел в ушах и выбросил нас на ровную, прямую линию шоссе. Женщина, работающая в поле, махнула нам загорелой рукой, а маленький ребенок сделал то же самое, но с опозданием. Большой грузовик с мебелью, пыхтя, миновал нас. Бензоколонка заблестела на фоне зеленых лугов, и обслуживающий ее человек сделал нам под козырек. Прага 75 км. Другой дорожный предупреждающий знак: поворот. Шины завизжали, и снова мы едем по ровному шоссе.