Я останавливаюсь на всех этих выдумках прежде всего из чувства долга перед истиной. Но меня еще неприятно поражает, что ради привлечения к себе внимания люди готовы исказить образ человека, который весь отдавался своему труду вплоть до пожертвования самой жизнью, стремясь лишь к постижению всей правды.
Он так и светился изнутри, рассказывая мне о том кусочке желтой стены на картине Вермеера. Именно такими впечатлениями г-н Пруст поддерживал в себе пламя жизни, которую приносил в жертву своей работе.
XXIX
СЕЛЕСТА, Я НАПИСАЛ: «КОНЕЦ»
Его сжигало время. Оно гналось за ним по пятам в каждой его книге, и он ощущал жизнь как ловушку, из которой невозможно выскользнуть. За все годы, проведенные вместе с ним в этом перевернутом наизнанку мире, почти полностью закрытом извне, где был чуть ли не свой особенный календарь — то одни воскресенья, то одни только будние дни, со своими собственными, ни на что не похожими часами, где стрелками управлял г-н Пруст, — за все эти годы не бывало и дня, чтобы хоть как-то не прорвалась его боязнь оставить свой труд незавершенным. Не было жалоб или нетерпеливости, но говорилось об этом мягко и с улыбкой, словно вздох, исходивший из самой глубины его бесконечной усталости в конце наших долгих бдений.
— Селеста, зачем я только ездил?! Какая скука! У меня пропал целый вечер... и это когда не хватает времени!
— Сударь, но все-таки нужно хотя бы немного отвлечься и передохнуть...
— Нет, Селеста, мне нужно торопиться. Еще столько дела! Я должен был остаться и спокойно работать.
Или вдруг, часов в девять утра:
— Боже мой, Селеста, как мы заговорились! Я и не заметил, что уже так поздно. Сколько потеряно времени!
Хоть он и не говорил мне, но я не сомневалась, что он еще будет работать. Иногда я решалась спросить его:
— Сударь, но когда же вы спите?
— Не знаю, Селеста, я не знаю...
Мне кажется, что работа продолжалась и в его задремываниях. Это были какие-то лихорадочные состояния.
Но, как лейтмотив, его всю жизнь преследовала боязнь не довести до конца задуманное.
— Дорогая Селеста, у меня совсем нет сил, а надо двигаться вперед... Если мне не удастся закончить, значит, я впустую пожертвовал своей жизнью!
Сколько раз он говорил мне это. Или:
— Время торопит... Смерть гонится за мной, а я все никак не могу кончить. Стараясь обратить все в шутку, я отвечала:
— Так в чем же дело, сударь? Зачем тогда тянуть? Заканчивайте — и все. Он смотрел на меня с терпеливой и снисходительной улыбкой:
— Дорогая Селеста, вы думаете, все так просто? От меня совершенно не зависит, когда напишется слово «конец».