Все эти дни с ним были, кроме меня, только Рейнальдо Ан и профессор Робер и еще две монахини. По правде говоря, мне пришлось воевать с этими двумя драконами, чтобы оставаться в комнате; думаю, я очень мешала им — они не осмеливались спать в моем присутствии.
У меня кружилась голова от усталости, но я не хотела покидать г-на Пруста и все время смотрела на его изможденное, но, как всегда, спокойное лицо, молясь в глубине своего сердца: «Боже, сделай так, чтобы он хоть что-нибудь сказал мне...»
Во вторник после полудня перед положением тела в гроб профессор Робер Пруст долго оставался с ним наедине, потом позвал меня для последнего прощания, перед тем, как похоронные служители приступят к своему делу.
В среду, день похорон, профессор взял меня к себе в авто.
— Вам нужно быть вместе со всем семейством, Селеста, ведь никто не был ближе к нему, чем вы.
На середину гроба он положил заказанный мною небольшой цветочный крест.
Я рассталась с г-ном Прустом только на кладбище, но никак не могла поверить в это.
И однажды произошло нечто необычайное... Я выходила из дома, в котором мы все еще жили с Одилоном и моей сестрой, и вдруг неожиданно увидела витрину книжного магазина тут же, по соседству, на улице Гамелен. За сверкающим стеклом стояли книги г-на Пруста в три ряда по три.
Меня словно ослепили те предчувствия, о которых он сказал в своей книге по поводу смерти писателя Берготта: «Его похоронят. Но всю траурную ночь на ярких витринах в три ряда по три его книги, словно ангелы-хранители, будут простирать над ушедшим свои крылья, как символ воскрешения».
Вот и все. Что еще сказать?
В последовавшие за его смертью недели у меня было только желание — умереть.
Мы оставались на улице Гамелен до апреля 1923 года, пока все не было приведено в порядок. Я подклеила последние листки к корректуре «Пленницы», как велел г-н Пруст, и мы вместе с профессором разложили в нужной последовательности все остальное. Мало-помалу перевозили вещи. Профессор Робер Пруст, кроме прочего, оставил себе и кровать брата, а я взяла ширму, стулья и пуфики, туалетный столик, а также три маленьких прикроватных столика; на одном из них лежало роскошное издание «Девушек в цвету». Г-н Пруст все собирался надписать его для меня:
— Мне хочется, чтобы на вашем экземпляре была красивая надпись, Селеста.
Я подарила эту книгу Рейнальдо Ану, который очень сокрушался, что так и не получил ее от г-на Пруста.
И, наконец, надо было переселяться. Теперь и я узнала, что такое вырывание корней. По совету профессора Робеpa Пруста я поехала на курорт Баньонь де ль'Орн.