— Оставьте меня и никого не зовите. Мне нужна только постель. И, главное, не входите, пока я не позвоню.
Я ушла, еще раз взглянув на него в последний момент: он задыхался, склонившись в постели над своим порошком. Вне себя от ужаса я ждала на кухне, уже уверенная, что не увижу его живым. Но мало-помалу приступ отошел. Вечером он позвал меня и сказал:
— Милая Селеста, вы сильно испугались. Я понимаю и благодарю вас, ведь вы никогда ничего подобного не видели. Но, знаете, в молодости у меня бывало и похуже.
Потом он стал говорить, как теперь нам устроить жизнь:
— Я не хочу оставлять Эрнеста, и у меня нет ни малейшего желания заниматься поисками, это слишком утомительно. Лучше всего, чтобы все сохранилось, как теперь, по-старому. Вы не против?
И, как будто это было совершенно естественно, я ответила:
— А почему бы и нет, сударь?
У него был довольный вид, он продолжал, чтобы закончить свою мысль:
— Дорогая Селеста, я должен сказать вам одну вещь. Мы съездили в Кабур, но теперь с этим покончено: я уже никуда больше не поеду. Солдаты выполняют свой долг, а раз уж я не могу драться, как они, мое дело писать книгу, заниматься своей работой. У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на что-нибудь другое.
И в тот самый сентябрьский вечер 1914 года, когда он по собственной воле превратил свою жизнь на последние восемь лет в отшельничество, я, еще ничего не умевшая, тоже вошла в эту жизнь, несмотря на все неприличие этого, как он сказал, и, никогда не пожалев, осталась в ней до самого конца.
V
Я ВХОЖУ В ЖИЗНЬ ОТШЕЛЬНИКА
На следующий день после приезда разобрали багаж, расставили книги, тетради и рукописи положили на стол в пробковой комнате; летние пальто возвратились в шкаф, откуда они никогда уже и не вышли. Мало-помалу течение жизни возвратилось к прежнему, не считая каких-то мелких происшествий, которые помогли мне еще лучше понять не только характер и доброту г-на Пруста, но и его отношения с людьми, особенно его нежелание затруднять себя этими отношениями.
К тем, кто прежде служил у него, он был неизменно внимателен. Например, старую кухарку Фелицию он не только никогда не забывал, а время от времени регулярно посылал ей немного денег, и каждый раз она благодарила письмом «дорогого г-на Марселя» (она называла его так же, как и Никола). Как-то она не ответила, и г-н Пруст забеспокоился, хотя его письма и не пришли назад. Чаще всего их писала и отправляла я, и однажды он сказал мне: — Дорогая Селеста, а вы не забыли отправить это письмо?.. Да? Уж не померла ли наша Фелиция?