На меня Толик произвёл неприятное впечатление: как в любом блатном, чувствовалось в нём надменное, лживое и агрессивное. И я сторонился его.
Я застал Маслова возле знаменитого на весь лагерь стола, обитого оцинкованным железом, на котором лежал распоротый труп. Борис Алексеевич поднёс к свисавшей с низкого потолка лампе с металлическим отражателем света двухлитровую стеклянную банку с каким-то сизым округлым предметом, похожим на булыжник. Доктор был возбуждён и даже весел.
— Вот, полюбуйся, Рязанов туберкулёз сердца!
Честно говоря, я не мог разделить восторг доктора.
— Редчайший случай, — пояснил Маслов. — Анатолий, где у нас раствор формалина?
А я подумал: «От каких недугов только не умирают люди».
— Чем могу быть полезным, молодой человек? — добродушно спросил меня доктор.
Я, волнуясь, объяснил.
— Это ошибка, — уверенно заявил я.
— Хорошо, что ты сомневаешься. Чем больше будешь сомневаться, тем ближе к истине подойдёшь, — с явной иронией произнёс доктор. И уже серьёзно: — Лечь в стационар, однако, тебе придётся.
Лицо Маслова стало жёстким. Чтобы не раздражать доктора, я согласился и вылез из навечно пропахшей хлорной известью душной землянки. Снаружи было солнечно и тепло. Ничего не поделаешь, надо топать в больничку. Да и чего я заартачился? Отлежусь, отдохну по-настоящему. Вот только зачётов не заработаю. Жаль. Тем более что у меня не было и тени сомнения: никакой я не туберкулёзник, а совершенно здоров.
Первым, кто встретился мне в ТБ-2, так кратко называли второй барак, был Петя Замятин, маленький, щуплый, но задиристый и смелый парнишка — из нашей же бригады. Я лишь осваивался на чистке «бочек», а его уже отчислили в ТБ-2. Всего несколько раз при мне Петя выходил на объект. Пока в палате не освободилось место. Освободилось естественным образом — умер очередной бедолага. По лагерному — дубарнул. Или — дал дуба. Дело обычное, даже обыденное. Ну дубарнул и дубарнул, только и делов-то… Так обычно воспринимали такую весть те, кто знал умершего.
Наше знакомство с Замятиным считаю обычным, повторявшимся в жизни многократно, — со ссоры.
— Начальнику заложишь? — зло спросил незнакомец. — Ебал я всех вас…
— С чего ты взял, что я на тебя фукну? — недоумевал я.
— Да все вы…
Он не договорил, повернулся, отбросил в сторону обрезок трубы и исчез.
А меня долго тревожил вопрос: зачем он искурочил измерительный прибор, чем тот перед ним провинился?
Сейчас Петя выглядел ещё хуже, чем несколько месяцев назад: дряблая сероватая кожа, набухшие мешки под глазами, костлявые кисти рук с утолщёнными передними фалангами.