Почему я должен был забрать у них последнюю, самую последнюю надежду?
Были ли мы на самом деле самыми худшими из всех плохих?
Или мы должны были исполнить долг посева хлеба...?
- Товарищи... последняя зима в Сибири предстоит нам, самая последняя, но также и самая ужасная. Мы стоим перед угрозой голодной смерти!... Подвоза может не быть, так как в стране, как вы все знаете, большие беспорядки, каждый думает только о себе, и потому очень большой вопрос, сможем ли мы получить продукты извне.
Внезапно все население Никитино было на ногах. Страх подгонял всех.
В реку опускались большие, прочные сети.
Вырастали горы припасов.
Караваны проезжали по дорогам во все близлежащие деревни, и в течение немногих дней, которые оставались нам до приближающейся зимы, получали все, что еще можно было купить из продуктов. Крестьяне отдавали нам свое последнее, даже если этого часто было так мало. Весь скот, и даже лошади были учтены, и теперь они образовывали наши самые ценные резервы, трогать которые можно было только тогда, когда запасы рыбы закончились. Женщин, мужчин и даже детей постоянно решительно подгоняли, они беспрерывно изготавливали петли самых разных размеров, к которым когда-то охотники и трапперы чувствовали отвращение. Теперь они выкладывались в лесу. Все капканы, которые были у нас, служили той же самой цели, и их изготавливали все больше и больше новых.
В то время как масса прежних переселенцев убежала из Никитино, другие день и ночь прилагали все усилия, чтобы помочь при ловле рыб и дичи.
Несколько дней спустя поступили первые тревожные сообщения. Несколько беглецов вернулись. Дорогу от конечной станции Ивдель уже много дней больше не видели, движение остановлено. Убежать уже было невозможно.
Телеграф молчал, хотя телеграфисты передавали наши депеши долго, особенно по ночам.
Прошло больше двух недель.
Высланный казачий разъезд вернулся. Из восьми мужчин вернулись трое, и они тоже были изранены, измучены, умирали от голода. Их сообщение было коротким. Голод уже господствовал в окрестностях. Голодающие стремились захватить лошадей, чтобы съесть их, и приходилось применять силу оружия против любого. Полный хаос распространялся в стране. На подвоз больше не следовало рассчитывать.
На руках я принес верного Лопатина ко мне домой. На его ноге была сложная рана от ножа голодающего, который хотел отобрать у него лошадь, на левой руке было только лишь три пальца. Два пальца какой-то крестьянин отрубил ему топором. Ляжки сильно опухли и на них были следы нескольких ударов ножом и серпом.