Карла молча кивнула, но он ощутил, что ее подозрительность усилилась. Он сделал еще глоток виски и почувствовал, как у него согревается грудь. Он чувствовал себя все более сильным. Одна мысль о том, где он и зачем сюда приехал, придавала ему уверенности.
— А вы знаете этого парня, Роба Коултера, с которым она встречается? Какой он?
— Он… крупный, — ответила Карла. — И довольно агрессивный.
Уильям мысленно рассмеялся. Карла пытается его отпугнуть!
Но при этом она сказала именно то, что ему нужно было знать, — предоставила последний недостающий кусок мозаики. Роб в блоге Линдси — это действительно Роб Коултер. Тот парень, который когда-то был его лучшим другом — в иной жизни. Тот парень, который убил его младшего братишку и отнял у него последние остатки счастья.
Роб смотрел, как Линдси двигается над ним, отдаваясь власти ритмичных волн. Она походила на богиню своими шелковистыми плечами и безупречными грудями, увенчанными напрягшимися и потемневшими сосками. Его ладони обхватывали ее бедра: ему нравилось ощущать ее движения, чувствовать, как покачивается ее тело под его руками. Ему нравилось смотреть в ее глаза, полу прикрытые от наслаждения.
Теперь он был в ней не так, как поначалу: он снова привык к женскому телу, привык к этому жару и возможности испытывать страсть. Желание снова стало для него другом, а не чем-то, что надо подавлять. Но ему по-прежнему было также хорошо, как в начале. Или может, еще лучше. Когда они только это начали, он злился на себя за это — и злился даже на нее. Ему было тревожно. Он боялся, что из-за этого его мир может рухнуть. Но теперь все эти негативные мысли давно ушли — и отныне он мог в полной мере ею наслаждаться. Теперь это было похоже на музыку: ритм их близости, ритм ее присутствия в его жизни помогали ему ощутить себя живым, все дальше уводили его от его прежних тревог.
После того невероятного момента, когда они увидели радугу, они прошлепали вниз по тропе, по грязи и лужам, по ручьям, которые все еще пересекали тропу, приняли душ и вместе приготовили лазанью. А теперь уже наступила ночь, и они снова были в постели — на кушетке, рядом с открытым окном, где ветерок был прохладным, а воздух сладким. И, двигаясь в ней, он вдруг понял, что они провели вместе весь день. Да, утром он около часа поработал у себя в мастерской, пока она занималась своим блогом, про который она ему рассказывала, но в целом они были вместе весь день — и, черт побери, его это нисколько не обременило.
А теперь они задыхались от наслаждения. Он поднял руки, чтобы прижать ее соски, приближая общий оргазм. Теперь он мог это видеть: он узнал все признаки, запомнил, что ее дыхание становится более шумным, а ее движения замедляются, но при этом становятся мощнее, — и ему нравилось смотреть, как это происходит, и пытаться еще больше обострить Линдси наслаждение. Он знал, что прикосновение к ее набухшим соскам приведет ее к вершине, и сейчас он потер их, осторожно сжал и прошептал: «Давай, моя хорошая!..» И она рухнула в волны экстаза, упав на него, содрогаясь от наслаждения.