Вот черт! Ей удалось даже внушить ему восхищение. Робу не хотелось в этом себе признаваться, но это было так.
— До чего прекрасный день! — неожиданно сказала она, опускаясь на колени на дощатый настил и окуная желтую губку в ведро, а потом ее выжимая. — По утрам могло бы быть и потеплее, да и ночью тоже, но дни здесь просто чудесные.
— Не беспокойся, по утрам и ночью скоро станет теплее. — Конечно, едва он успел это сказать, как сразу же понял, что это прозвучало так, будто он думает, что она этого времени здесь дождется. — Но, наверное, ты уже на днях уедешь в Чикаго?
Она прервала работу и посмотрела на него. Ее лицо выражало доброжелательность — и любопытство.
— Тебе почему-то хочется от меня избавиться, Роб Коултер?
«Да, потому что при каждой нашей встрече мне хочется сорвать с тебя всю одежду». Его бесшабашному «я» вдруг захотелось сказать эти слова вслух — просто чтобы посмотреть, как она на это будет реагировать.
Но он был достаточно сильным, чтобы справиться с подобным импульсом. Он способен ей противостоять! Прошлый год прошел достаточно хорошо, но сейчас это его решение о воздержании получает первую серьезную проверку — и ему надо ее пройти.
Он попытался изобразить легкую улыбку.
— Я просто… не очень общительный человек. Мне нравится быть одному.
— Мне говорили.
От неожиданности он моргнул и переспросил:
— Говорили? Когда?
— Когда я только приехала в город и начала спрашивать, кому принадлежит прокат.
Он молча кивнул. Он не вполне осознавал, что заработал себе репутацию отшельника, но его это устраивало. Пусть ему не слишком нравится, когда о нем вообще говорят, но, наверное, в городке вроде Лосиного Ручья этого избежать невозможно.
— В общем, извини, что я порчу тебе имидж, — сказала Линдси, но поскольку она продолжала улыбаться, то у Роба не создалось впечатления, будто она действительно о чем-то сожалеет. И — вот черт! — может быть (по крайней мере, в эту минуту), он сам, честно говоря, об этом не слишком жалел. Дьявольщина! — Короче, — добавила она, плеснув мыльной водой на корпус ярко-желтого каноэ, — я не занималась такой работой с самого детства.
— А какой работой ты тогда занималась? — импульсивно спросил он.
— Ну, знаешь… просто мыла машины на улице и все такое. — Она подняла лицо к солнцу. — Но теперь я вспоминаю эту работу, как довольно приятную, если ее делаешь в отличную погоду. Правда ведь?
И он снова невольно улыбнулся и даже ответил:
— Правда.
Она даже не догадывалась, насколько он разделяет это чувство. Роб любил практически любую работу, которую приходилось выполнять на свежем воздухе.