— А я тебя…
— Последний, кто у меня был до тебя — самая большая моя ошибка. Но с ним было хорошо… Сказать, как его зовут?
— Как хочешь.
— Я никак не хочу.
— Вот это меня и бесит.
Он идет к двери. Потом возвращается. Обхватывает мне лицо ладонями и впивается долгим поцелуем, не сомневаясь, что от постели нас отделяют всего несколько шагов. Я продолжаю.
— Мне ужасно хочется знать о тебе все‑все — каждую секунду твоей жизни.
— Лучше пользоваться мгновением — в нем так всего много…
Он сгребает меня в объятия, сжимает так, что не вырваться, и трется о мое тело.
— Не скажу, как его зовут.
— Лучше скажи, а то я совсем дураком себя чувствую. Кто же этот подонок, с которым ты была в последний раз?
— Ты его знаешь.
— Ну, говори!
— Андре!
— Черт! Ты была с Андре?
— Это же было до тебя. И все было нормально.
— Нормально?!
— Ну да, это же до тебя было…
— Ладно, извини.
Он встает и смотрится в зеркало.
— Когда?
— Недели две назад.
— Черт!!
Он сует руки в карманы брюк.
— Ладно… Кто еще?!
— Никого, успокойся.
— Нет, говори! И пошли их всех подальше, чтобы я успокоился.
— Любовь проходит… Это же глупо.
— Любовь?! Так ты любила Андре?
— Любила, страдала, потом перестала.
— Хватит.
Он садится на кровать и снимает с меня блузку, лижет мне соски…
— Одних я хорошо помню, других не очень, некоторых забыла…
— Не хочу этого знать.
— Некоторых помню по запаху, по вкусу…
— Перестань.
Он снимает с меня трусики.
Я умею говорить только о любви.
Проснувшись, я услышала незнакомую мне прежде музыку. Не знаю, взаправду это была музыка или это было во сне. Сна я не помню, но проснулась я влюбленной… это была музыка любви, и он появляется под белым потолком моей спальни. Он прикасается ко мне. Дон‑Жуан в поисках идеальной женщины, и она — это я.
Между соблазнителями и бабниками большая разница. На этот счет у меня теория — я собираюсь писать об этом диссертацию. Бабник хочет обладать всеми — соблазнитель хочет встретить любовь. Бабнику важно количество — соблазнителю качество. Соблазнитель — романтик, а бабник — просто подонок. Соблазнитель по‑настоящему глубок… Дон‑Жуан — это соблазнитель. Буду звать его Дон‑Жуаном. Он всегда приносил розу, похищенную из вазы у матери или с работы… я никогда не спрашивала, откуда розы, но знала, что они краденые. Перед тем, как заняться сексом — обязательно запоминающаяся прогулка. Он непременно хотел, чтобы она запомнилась — да, так оно и бывало… Когда мы в первый раз были близки, на мне были голубые трусики. Я и не думала, какие надеть — голубые, черные, белые… Эти простые, уже не новые голубые трусики, которые я стащила у Вероники, ему страшно понравились.