Она смутно чувствовала, как ее раздевают, как через голову на нее надевают ночную рубашку. Она хотела, было возразить, но спор требовал слишком много усилий.
Джейсон взбил подушку и, подхватив Анну на руки, уложил ее в постель.
Все тело у нее болело, и растянуться на прохладных простынях было очень приятно. Сильные руки гладили ее по спине, находили сведенные мышцы и разминали их. Его сильные пальцы словно вливали в нее жизнь; Анна испустила блаженный вздох.
Со щеки у нее отбросили прядь волос, и кто-то нежно поцеловал ее в висок. Она снова стала ребенком — доверчивым и мечтательным.
Рядом с ней скрипнул матрац, и она почувствовала на шее теплое дыхание. Потом он снова начал массировать ее, передвигаясь вниз по спине к пояснице.
Постепенно движения замедлились. Анна заснула, и Джейсон заснул рядом с ней.
Анна проснулась, как от толчка, — привычка, приобретенная за долгие годы, когда ей надо было бежать к больному. Комнату заливали яркие солнечные лучи, а рядом с ней кто-то тихо посапывал.
О боже!
Она медленно перевернулась на бок. Несмотря на то, что проснулась она бодрой и свежей, события вчерашней ночи как-то стерлись в памяти. Она знала, где находится, но понятия не имела, кто спит рядом.
Олдос? Нет, невозможно…
Она чуть не рассмеялась. Конечно, это Джейсон! Голова его утонула в подушках, точеный нос смотрит вверх, он тихо похрапывает.
Веселость быстро угасла. Ведь они же не занимались любовью? Она бы помнила… Но он лежит с ней рядом, а на ней ночная сорочка.
В то же время на нем — брюки и рубашка, в которых он был вечером.
Ей полагалось вздохнуть с облегчением. Почему же она испытывает разочарование?
Анна тихо выскользнула из постели. В ванной она переоделась в джинсы и блузку и на цыпочках прокралась вниз. Стараясь не греметь кастрюлями, она принялась готовить омлет с сыром и беконом и варить кофе. От активных действий у нее всегда прояснялось в голове, а сейчас ей как раз нужно подумать.
Поставив тарелку с беконом в микроволновку и засунув сыр в кухонный комбайн, Анна попыталась понять, что же ее беспокоит.
Сама того не сознавая, она стала ближе к Джейсону, чем к любому другому мужчине в своей жизни — даже к Кену. Джейсон хорошо смотрелся здесь, в ее доме.
Но он не является частью ее жизни. Как и Кен, он взывает к той части ее души, о которой она предпочла забыть после поступления в медицинский колледж. Разумеется, какое-то время можно позволить себе жить без забот, можно забыть о рутине, которая иногда действует на нервы, можно повсюду разъезжать с Джейсоном и целыми днями нежиться на пляже. Но недолго. За обманчивой домашней внешностью Джейсона кроется внутреннее беспокойство. Он только играет в домашнего работника. Ему нужно накопить денег и снова отправиться в путь.