Опасный канун (Янссон) - страница 39
Его составляли два бобра — один был в передних лапах, другой в задних. Публика радостно загоготала.
Лев помедлил, подошёл к рампе, раскланялся и отошёл на середину сцены.
Публика захлопала в ладоши и начала подаваться до дому.
— Это ещё не конец! — крикнул Муми-папа.
— Дорогой мой, — сказала Муми-мама, — они опять заявятся завтра. Эмма говорит, премьеры никогда не проходят хорошо, если на генеральной репетиции не бывает какой-нибудь маленькой неудачи.
— Верно, она это говорила, — успокоенный, сказал Муми-папа. — Во всяком случае, в нескольких местах они всё же смеялись! — радостно добавил он.
Миса отошла в сторонку, чтобы унять сердцебиение.
— Они аплодировали мне! — прошептала она про себя. — Ах, я так счастлива. Никогда, никогда ещё я не была так счастлива.
Глава одиннадцатая,
о том, как надувают надсмотрщиков
На следующее утро рассылались программы. Всякого рода птицы облетали залив и сбрасывали театральные афиши. Яркие афиши (нарисованные Хомсой и дочерью Мимлы), падая, кружили над лесом, над пляжем, над лугами, над водой, над крышами домов и садами.
Одна из афиш, порхая, опустилась возле кутузки прямо перед Хемулем, который сидел в полудрёме на солнышке, надвинув на глаза полицейскую фуражку.
Он сразу заподозрил, что в афише заключено тайное сообщение арестантам, и алчно подобрал её.
В данный момент у него было три арестанта — больше, чем когда-либо с тех пор, как он учился на надсмотрщика. Вот уже примерно два года ему не приходилось ни над кем надзирать, поэтому легко представить себе, как он дорожил арестантами.
Короче, Хемуль водрузил на нос очки и прочел программу вслух для себя. «Премьера!!!» прочёл он.
— Театр, — задумчиво произнёс Хемуль и снял очки. В его заскорузлой душе мелькнуло слабое воспоминание из поры детства.
Да, тётка однажды взяла его с собой в театр. Что-то такое о принцессе, спящей в розовом кусте. Это было очень красиво, ему понравилось. И он вдруг решил снова побывать в театре.
Но кто тем временем будет караулить арестантов?
Он не знал ни одного свободного хемуля. Бедняга надсмотрщик раскидывал мозгами и так и этак. Он с трудом протиснул нос в железную клетку, стоявшую в тени за его спиной, и сказал: