Опасный канун (Янссон) - страница 46

— Вы только подумайте, какая дешевизна для паркового сторожа, — беспечно болтал Снусмумрик, а сам тем временем потихоньку подвигался к рампе. — Никаких счетов за электричество! А ещё он, пожалуй, сможет зажигать трубку сам о себя и варить яйца у себя на голове…

Хемуль не произнёс ни слова. Он лишь медленно надвигался на Снусмумрика, расставив свои большущие лапы, примериваясь схватить его за шиворот. Всё ближе и ближе надвигался он, вот он приготовился к прыжку, и в следующее мгновение…

Вращающаяся сцена с невероятной быстротой пришла в движение. Они услышали смех Эммы, но на этот раз не презрительный, а радостный, ликующий.

Всё произошло так быстро, что зрителям было трудно уследить за ходом событий. Все разом потеряли равновесие и повалились друг на друга, сцена продолжала вращаться, а двадцать четыре лесных малыша набросились на Хемуля и вцепились зубами в его мундир.

Снусмумрик прыжком тигра перескочил через рампу и угодил прямо в одну из пустующих лодок. Лодка Муми-тролля опрокинулась от сильной зыби, и фрекен Снорк, Филифьонка и маленькая Хемульша поплыли к театру.

— Браво! Браво! Da capo![2] — кричали зрители.

Как только Муми-тролль поднял голову над водой, он повернулся и поплыл к лодке, где сидел Снусмумрик.

— Привет! — сказал он, хватаясь за борт. — Страшно рад тебя видеть!

— Привет, привет! — ответил Снусмумрик. — А ну живей в лодку, и вот посмотришь, как надо удирать от полицейских!

Муми-тролль перевалился через борт в лодку, и Снусмумрик начал выгребать из залива с такой силой, что вода забурлила за кормой.

— Прощайте, мои детки, спасибо за помощь! — крикнул он. — И блюдите себя в чистоте и опрятности, не влезайте на крышу, пока смола не просохнет!

Хемулю наконец удалось избавиться от вращающейся сцены, детей леса и зрителей, кричащих ура и засыпающих его цветами. Сыпля ругательствами, он сел в лодку и ринулся в погоню за Снусмумриком.

Но он опоздал: Снусмумрик исчез в ночи.

Всё стало как-то по-особенному тихо.

— Вот ты и пришла, — спокойно сказала Эмма, глядя на мокрую Филифьонку. — Только не думай, что театр — это сплошной танец на розах.

Долго грёб Снусмумрик, не говоря ни слова. Муми-тролль глядел на отрадные очертания его на фоне ночного неба, на клубы дыма от его трубки, поднимающиеся в спокойном воздухе. «Теперь всё будет хорошо», — думал он.

Крики и аплодисменты у них за кормой делались всё тише и тише, и наконец стали слышны лишь гребки вёслами.

Берега исчезли во тьме.

Собственно говоря, разговаривать им не хотелось. Ещё не хотелось. Спешить было некуда: впереди долгое лето, сулящее исполнение всех надежд. А сейчас они были под впечатлением их драматической встречи, переживаний этой ночи и опасного побега. С них довольно, настроение не следует нарушать. Описывая дугу, они повернули к берегу.