При этой мысли я вспомнила Паслену и подумала, удалось ли Люси ее отыскать. Отодвинув любопытство на потом, я еще раз заглянула в зеркало — проверить, не видны ли под костюмом пистолет и нож. Юбка была из легкой ткани, но пышная, свободная. Большинство моих юбок облегали так плотно, что никакое оружие было бы не скрыть.
Когда я вернулась в большую комнату, Гален встретил меня улыбкой:
— Я и забыл, что ты тоже делаешь глаза карими.
— Зеленые глаза слишком необычны, легко запомнить.
Он улыбнулся и протянул мне навстречу руки. Я позволила ему меня обнять, заранее зная, что он сейчас скажет.
— Надо испытать наш гламор. Вдруг он распадется, едва мы прикоснемся друг к другу?
Мы поцеловались — хорошо поцеловались, по-настоящему. Потом он отстранился и я посмотрела в темно-карие глаза на загорелом лице — ему никогда бы на самом деле не удалось так загореть.
Я улыбнулась под реплику Риса:
— Эй вы, голубки! Мы и так знаем, что наш гламор продержится. Аматеон с Адайром проверили — журналюги наживку проглотили, так что можем слегка и поработать.
Следом за Рисом мы направились к дверям, разъединив руки. Я доверяла свидетельству стражей о том, что главные силы журналистов уже убрались, но если мы будем льнуть друг к другу как влюбленная парочка, никакой гламор не удержит оставшихся от щелканья затворами, а гламор не всегда действует на фототехнику. Не знаю почему, но даже при самой искусной магии фотография может выявить то, что не видит глаз.
Шолто отправился вперед.
— Все двери — это места «между».
— То есть ты там просто появишься? — уточнил Гален.
откуда ты знаешь, что там в дверях никого не будет?
— Я это чувствую.
— Круто.
— Не знала, что ты можешь проникнуть в любую дверь, — удивилась я.
— Эта способность вернулась после нашей коронации.
— Баринтусу не говори, — сказал Гален.
— Не скажу, — нерадостно ответил Шолто. — Я осмотрюсь там, и если репортеры вас поджидают… Если им слили информацию, как вроде бы теперь говорят…
— Говорят, да, — улыбнулась я.
— Тогда я вам позвоню.
И он исчез. Светлые волосы у него благодаря иллюзии казались короткими, а золотистые глаза — карими, как у меня и Галена. Шолто даже черты лица исказил, чтобы не привлекать внимание избытком красоты.
Водителем был Рис, потому что мы ехали в его машине. Рядом с ним села Шаред, а остальные забрались на заднее сиденье. Когда Рис свернул на маленькую парковочную площадку, вдалеке уже видны были полицейские мигалки. У машины по соседству, прислонившись, стоял то ли Джулиан, то ли Джордан Харт — только когда он повернулся и просиял знакомой улыбкой, я поняла, что это Джулиан, а не его близнец. Они оба носят одинаковые стрижки на темно-каштановых волосах — на висках коротко, а на макушке подлиннее и уложено гелем в иголочки. Но Джордан так залихватски — сам-черт-мне-не-брат — улыбаться не умеет, хотя у него улыбка тоже приятная. Они оба красавцы и сделали немало денег в модельном бизнесе, прежде чем открыть собственное детективное агентство, которое теперь на паях влилось в «Детективное агентство Грея». Оба шести футов ростом, загорелые и симпатичные, но Джулиан — легковесней, больше склонен к флирту. Как ни странно, именно этот любитель флирта больше пяти лет счастливо живет с единственным партнером. Его серьезный брат Джордан так и остался бабником и повесой; впрочем, Джулиан даже в разгульной юности бабником не был — поскольку слова «мужичник» нет, то непонятно, как его назвать.