Я едва успела понадежней расставить ноги, как он прыгнул на меня, вскарабкался, как обезьянка, обхватил ногами талию, крепко-крепко прижался, и не оставалось ничего другого как его поцеловать. Мне нравилось, что я могу держать его на руках, как другие мужчины держат меня. Под нашим двойным весом я аккуратно опустилась на кровать и мы поцеловались, сидя на краю постели.
Целовать его приходилось осторожно, потому что во рту у него, плотно прижатые к нёбу, есть парные выдвижные клыки, служащие отнюдь не для украшения. Язык у Китто тоньше человеческого, красный с черным кончиком — язык, зубы, глаза и радужная дорожка чешуек вдоль спины выдавали его происхождение от змеегоблинов. Китто появился в результате изнасилования. Мать-сидхе сразу отказалась от него и оставила у холма гоблинов, хотя в то время сидхе для гоблинов были желанной добычей и едой. Она оставила Китто не для того, чтобы его воспитал народ его отца, а чтобы его убили.
Китто из всех моих мужчин был самым субмиссивным, и я знала, что должна первой вытащить у него футболку из-под пояса джинсов и провести руками по гладкой прохладе чешуек вдоль позвоночника. Но пока я возилась с пуговицей, его маленькие сильные руки скользнули мне под юбку, обхватили ягодицы и добрались до края кружевных коричневых трусиков, парных к бюстгальтеру.
Я потянула футболку вверх, и он поднял руки, позволяя мне ее снять и уронить на пол. Полуголый, он сидел у меня на коленях, а я любовалась его новыми мускулами и едва заметным загаром — легким налетом коричневого цвета поверх белизны его кожи. Гоблины не загорают совсем, а вот сидхе, случается, могут загорать, и когда он обнаружил, что на его кожу ложится загар, он начал загорать у бассейна.
— Ты такой красивый, — сказала я.
Он покачал головой.
— Только не по сравнению с тобой.
Он начал расстегивать пуговицу на поясе юбки, но вдруг остановился. Поняв причину, я расстегнула на нем ремень, чтобы он не стеснялся проделать то же самое с моей юбкой. Он приспустил юбку мне на бедра и остановился опять. Видно было, что ему не терпится снять ее совсем, но мне надо было лечь на кровать, чтобы он мог стянуть ее с ног. Сам он еще был в джинсах, а у гоблинов тот, кто раздевается первым, играет подчиненную роль, и у них это значит еще больше, чем у людей на сеансе БДСМ.
Я расстегнула пуговицу джинсов и взялась за молнию. Он приподнялся на коленях, давая мне ее расстегнуть, а потом я легла, чтобы он стянул с меня юбку. Я осталась лежать в белье, чулках и туфлях.
Он смотрел на меня, и лицо его яснее всяких слов говорило, как я красива в его глазах.