За время учебы Платонова вместе с другими курсантами не раз возили в зоны, знакомили с предстоящей работой, подбадривали, даже шутили.
— Чего мандражируете? А ну, шустрите! Зоной нынче только грудных пугают. На самом деле здесь санаторий. Все бесплатно! Одежа и жратва, даже крыша над котелком. Опять же постель халявная! И охрана! Это ж кайф! Ни единой профуры не пропустит к вам! Отдохнете душой и телом! — начальник охраны взахлеб расхваливал зону.
— Мы ж сюда на практику, а не срок отбывать! — перебил кто-то.
— Вот черт, а я и забылся!—признался человек сконфуженно.
Но те зоны были общережимными. В них условия содержания иные, и требования полегче. Атосская славилась другими правилами. Здесь отбывали наказание строгорежимники, те, у кого за плечами имелось по нескольку судимостей, чьи сроки, отбытые и предстоящие, давно перекрыли прожитые годы, чьи преступления называли злодейскими, совершенными с особой жестокостью и цинизмом.
— A-а, новичок! Давно ждем! Иди к начальнику. Вон туда, в административный корпус. Там по лестнице на второй этаж поднимаешься, пойдешь по коридору. Смотри на двери, увидишь табличку с фамилией Соколов. Вот тебе к нему, к Александру Ивановичу,— объяснил охранник.
Егор шел, вздрагивая, на каждом шагу его окликали охранники, а уж псы — он таких отродясь не видел — кидались к нему оголтело, свирепо, щелкали клыками у самой задницы. У ног, прицеливались к горлу, роняя с языка горячие слюни. Где-то поодаль, за глухим забором работали зэки. Самих не видно, лишь звон топоров, визг пил, приглушенная брань. Пыхтение большегрузных машин, звуки падающих бревен, от которых даже здесь, во дворе, дрожала земля под ногами.
Пока вошел в административный корпус и нашел Соколова, спина взмокла. Да и было отчего. На стенах коридора как в музее развешены экспонаты, которыми беглые зэки убили охранников зоны.
«Будь бдителен!» — висит плакат, напоминающий каждому об ошибках и расплате. Егор, разглядывая орудия, оружие и приспособления, то мерз, то потел. Пока добрался до двери Соколова, говорить уже ни о чем не хотелось. Язык онемел от увиденного. Невольная дрожь пробрала.
Платонов остановился у приоткрытой двери и встретился взглядом с улыбчивым человеком. Тот кивнул головой и спросил:
— Ко мне?
— Я — к Соколову,— ответил тихо.
— Проходите. Чем могу служить? — указал на стул напротив. Узнав, что перед ним новичок, недавний курсант, начальник зоны обрадовался,— ну, вот и к нам пополнение прибыло! Думали, что не дождемся! — протянул руку, пренебрегая официозом.— Присядь, поговорим, введу в курс дела. Да и ты расскажи, что в нашу систему привело, как попал сюда? Своей волей или по принуждению? Жизнь каждого крутит во все стороны. Верно говорю? Случается, человека сунут и наказание, а это место ему до гроба предназначено самой судьбой.