…В кабине Тимченко говорил в микрофон:
— Валя, ты молодец, ну просто молодец!.. Что сейчас делаешь? Почему молчишь?.. Валя!
Не сразу послышался голос Ненарокова:
— Микрофон за шею развернуло. А руки заняты… Андрей Васильевич, ночь какая красивая, звездная.
— Что-что? — опешил не привыкший к лирике Тимченко. — Ты не поморозился?
— Ничего… Хочу посмотреть отсюда на руль высоты. Может, пойму что-нибудь.
— Все. Хватит! — твердо сказал Тимченко. — Спускайся, отдохни, отогрейся… Слышишь? Повтори, как понял.
…Ненароков, усталый бесконечно, лежал на полу в хвостовой части. Игорь растирал его, мял коленями и руками, а Тамара осторожно стаскивала липкие клочья — все, что осталось от перчаток. Когда она увидела его руки — все в крови, искромсанные острым металлом, — то не выдержала и заплакала.
— Чего ты воешь? — грубо сказал Игорь. — Тащи доктора… Руки ерунда, он мог глаза потерять.
…Командир экипажа докладывал Москве:
— Трещина в фюзеляже пока не увеличивается — задравшийся лист отогнули на место и закрепили.
— Консультация по рулю высоты нужна? — спросила Москва. — Тут у нас все специалисты собрались.
— Спасибо, пускай рядом побудут.
— Понял… Запасные вам подготовили: Минводы, Киев…
— Садиться не буду, пока не разберемся с рулем. Сейчас им займемся.
Вошел Игорь. С каким-то даже торжеством он объявил:
— Ненароков руки до кости изрезал. И обморозился, кроме того. Он не может снова лезть… Придется вам, Андрей Васильевич, послать меня!
— Врач около него?
Скворцов кивнул.
— Так-так, — сказал Тимченко. — Шлет царь второго сына… Иди, Игорь, готовься. Лицо жиром намажь.
…Теперь к путешествию готовился Игорь. Он надел тот же изодранный красный комбинезон, который был на Ненарокове, повесил за спину ту же джинсовую сумку. Фельдшерица густо намазала ему лицо каким-то кремом.
…А Тимченко тем временем докладывал Москве:
— Приступаем к ремонту руля высоты. Бортинженер проникнет в носок киля, поднимется по нему до самого верха, прорубится наружу и попробует извлечь застрявший в руле высоты посторонний предмет…
В Министерстве гражданской авиации лысоватый инженер в очках отмечал на схеме «Ту-154» маршрут, о котором говорил Тимченко:
— Вот здесь ему придется прорубать нервюру, здесь — вторую… Вообще-то не разгуляешься: тесно очень. — Он прочертил красным фломастером вертикальную линию внутри носка киля. — Тут и тяги, и труба противообледенения…
— А реально это? — спросил кто-то из сидевших за столом. Инженер только пожал плечами.
Игорь, стиснутый с трех сторон металлическими стенками, рубил топором нервюру. Нервюра — это перфорированная тонкая переборка из дюраля. И прорубить ее было бы нетрудно, если б не теснота. Ни размахнуться, ни ударить как следует. По лицу Игоря катился пот.