А может, так доставляются обыкновенные контрабандные товары? Не скажешь, значит? Ну как знаешь, как знаешь, а мне пора откланяться. Ваши проблемы теперь только ваши проблемы.
Уже в спину Пронтий окликнул меня. Когда я обернулся на голос, он протянул мне саблю Годима. Что ж, очень ценный подарок, и ты понимаешь это лучше меня.
До половины обнажив клинок, я полюбовался узорчатостью его стали. Затем вынул полностью, несколько раз взмахнул рукой. Не легкий и не тяжелый, в самый раз, как будто сам специально по весу долго его подбирал. Проблема только одна: всякий раз, когда выхватываешь его из ножен, можно потерять несколько очень важных мгновений, чтобы лишний раз полюбоваться изящной хищностью клинка.
Оседлав Мухорку, я помог Милане взобраться на нее. Все, девочка, нам пора. Сразу и поедем, без завтрака. Зря ты выбросила орешки и слипшиеся в руке конфетки. Не осталось у меня ничего съестного. Когда состоишь на полном довольствии, такие вопросы перестают заботить. Так что придется немного потерпеть. Что-нибудь по дороге купим.
И еще один очень важный момент. Пару минут буквально. Я подошел к могиле, в которую уже опустили тело Годима, и положил клинок старику на грудь. На какой-то миг мне почудилось, что тело дрогнуло, принимая то, что принадлежит ему по праву. Это морок, я знаю. Просто я не выспался и еще очень много нервничал. Но так будет правильно.
Завтра мне предстоит расстаться с Миланой. Я сидел в харчевне и битый час тянул дрянное кислое вино безо всякого намека на крепость. И больше всего хотелось, чтобы сейчас передо мной на столе оказался обыкновенный стакан с обыкновенной белой жидкостью привычной мне градусности. Чтобы жахнуть его залпом, уткнуться носом в рукав, а затем вытереть им же набежавшую слезу. Потом перевести дух и выкурить подряд пару сигарет. Наверное, меня бы отпустило.
Милана осталась наверху в большой, сухой, теплой, чистой комнате с двумя широкими кроватями. Мы остановились на этом постоялом дворе еще засветло. Я снял комнату, лучшую из свободных. Распорядился принести туда много горячей воды. Изучил местное меню и заказал много еды. Затем ушел вниз.
Еще я купил Милане новое платье. Конечно, оно не было таким, к каким она привыкла, хотя я потратил на него почти все деньги, найденные в поясе жертвы моей все еще побаливающей пятки. Завтра Милана будет там, куда так стремилась все это время, и очень не хочется, чтобы она выглядела, как одна из тех девушек, которые зарабатывают себе на хлеб ласками на обочине имперского тракта.
Когда она переоделась и попросила оценить, я увидел то, что боялся увидеть все это время. Платье оказалось ей в самый раз, и передо мной предстала не девочка-подросток, а юная женщина во всей своей хрупкой красоте. После этого я ушел вниз и полночи просидел за столом, мечтая о полном стакане национального напитка, пусть даже и очень теплого.