И теперь существует их ребенок, растущий внутри нее. Зародившаяся жизнь.
Нельзя сказать, что это замечательно — влюбиться в Джейка Холлэма, в мужчину, который счел своим долгом сразу сказать, что он и не помышляет ни о каких супружеских обязательствах. А потом было уже слишком поздно…
Тем не менее тогда, на крестинах, они оба подошли к двери одновременно.
Эми утешало только одно: Джейк не знал, что она любит его. Мужчины не верят такого рода эмоциональной чепухе. Если бы она произнесла слово «любовь», Джейк запаниковал бы, уверенный, что она хочет привязать его к себе, и смотрел бы на ребенка как на попытку поймать его в ловушку.
Эми положила ладонь на живот. Нет. Если он возвратится, то оттого, что хочет вернуться.
Он убежал от нее так, будто за ним гнались. Она решила, что его поспешность — многообещающий знак, который говорит о некоем беспокойстве, о страхе, о понимании сложившихся отношений. Тем не менее надо сказать ему о ребенке. Прежде чем он услышит о нем от кого-нибудь другого.
Зазвонил телефон, и Эми перестала размышлять о своих отношениях с Джейком. Он в Америке, уехал на несколько недель. Итак, у нее есть целая вечность, чтобы придумать, как получше преподнести ему новость.
Направившись к двери, Эми поняла, что все еще держит в руках маленькую пластиковую палочку. Потянувшись к мусорному ведру, она поняла, что совершенно не способна выбросить ценное свидетельство существования ее ребенка. Она сунула тестер в стеклянную баночку, стоящую на подоконнике ванной комнаты, и пошла к телефону.
* * *
Джейк сидел в зале заседаний совета директоров в деловой части Нью-Йорка, но мысленно находился по другую сторону Атлантики. Он не мог не думать об Амариллис Джонс. Пока он добросовестно старался установить партнерские отношения с американской телекоммуникационной компанией, ему было сравнительно легко отодвинуть мысли об Эми на задворки своего сознания. Однако, сидя с юристами обеих компаний, разрабатывающими детали соглашения, он мог думать только о запахе колокольчиков и дожде, выпавшем на теплую английскую почву, о прикосновении женщины, которое, казалось, проникло ему в душу.
Что с ним случилось? Они же просто ездили на крестины! Овладевает ли им атавистическое желание быть отцом? Ни в коем случае! Ему нравилось чувствовать себя крестным отцом Бена, но не хотелось иметь собственного ребенка. Вот почему он выбирал партнерш по сексу с осторожностью и беспристрастием, граничившим с холодностью. Он не уходил — он убегал от любой возможной путаницы чувств. О любви слишком легко говорить, но она не много значит. Он познал это на горьком опыте.