Она с трудом отвела взгляд. Но через секунду ее глаза, как притянутые магнитом, опять смотрели на него. Она видела совсем близко от себя его мускулистую спину и широкие плечи, обтянутые тонкой футболкой, она чувствовала его неповторимый мужской запах, смешанный с ароматом одеколона, и от всего этого у Патриции кружилась голова. Рон стоял, слегка наклонившись к ее ногам, нежно и умело массируя напряженные мышцы. Его поза была такой непринужденной, движения такими легкими, а тело таким стройным, гибким и сильным, что она вдруг подумала, что такими, наверное, и были греческие полубоги.
С первого дня своего пребывания в этом доме Патриция сказала себе, что Рон Флетчер — герой не ее романа, что это не тот тип мужчины, каким она могла бы увлечься. Но чувства, которые она испытывала уже много дней, начисто опровергали ее умственные построения.
Она наконец вынуждена была признать, что слишком долго была одна, слишком долго не подпускала к себе мужчин, и что теперь вынуждена расплачиваться за годы воздержания. Приступы непреодолимого волнения случались с ней каждый раз, когда Рон оказывался рядом с ней. А хуже всего было, когда они оставались наедине.
Что именно сыграло с ней такую злую шутку, его ли мужская привлекательность вкупе с чувством юмора и умением держать себя в руках, или просто то, что он был первым за многие годы мужчиной, которому удалось так сблизиться с ней? Она не могла ответить на этот вопрос. Но ее отношение к Рону Флетчеру можно было назвать как угодно, только не равнодушием.
Самым ужасным для Патриции было то, что чем больше она боялась, что он почувствует ее возбуждение от своих прикосновений, тем больше они ее возбуждали. Последнее время его присутствие на тренировках сводило ее с ума. Когда он спокойным оценивающим взглядом наблюдал, как ее потное тело бесстыдно выгибается дугой, ей казалось, что она сейчас умрет от смущения. Даже боль и усталость не в состоянии были заглушить пожар, полыхавший у нее внутри, когда она, обессилено откинувшись на сидении «Наутилуса», чувствовала, как Рон прикасается к ней, расстегивая страховочные ремни и помогая ей встать на ноги. А самые сильные и постыдные в ее понимании эмоции она испытывала, когда он, посадив ее на стол, ощупывал больную ногу и делал ей расслабляющий массаж. Ей приходилось стискивать зубы, чтобы не застонать, когда его прохладные пальцы дотрагивались до разгоряченной кожи, особенно когда они легко касались нежных мест под коленками. Патриция изо всех сил пыталась относиться к этому спокойно, как к лечебной процедуре, но не могла…