А потом все кончилось. Внезапно и окончательно. Когда я осмелился открыть глаза, увидел, что Фа улыбается нам с Иром, сидя на коленях, и глаза его блестят от слез. Улыбается, уже став человеком. Поэтому неудивительно, что Том буквально выхватил его из-под руки Гарри, поставил на ноги и, довольно сильно встряхнув, не раздумывая, прижал к груди.
– Нельзя же так пугать! – воскликнул в этот момент ошалевший от счастья Рутберг.
И все увидели, как Фа поднял руку и с силой впился пальцами в кожаный доспех на спине Тома. Конечно, они оба перепугались до чертиков. Могу понять. Фа, будучи сыном пустыни, просто не смог стерпеть такого обращения с нашим мелиорационным проектом. А Том настолько перепугался за друга, что, несмотря на свой в чем-то грубый характер, до такой степени растрогался, что стискивал его сейчас, как девицу.
Но оказалось, что за всеми этими не самыми приятными процедурами с живым огнем и спасением нашего Фа мы забыли об одном неучтенном факторе. Мика. Да-да. После того как буря улеглась, леди декан решила проявить себя. Она подскочила к обнимающимся от радости парням и на глазах «колокольчиков», которые только-только начали улыбаться, глядя на Тома с Фа и полностью восстановленный интерьер нашего класса (даже деревца теперь исправно росли все там же у окна), отодрала опешившего Фа от Тома и отвесила ифриту смачный подзатыльник. А потом, пока никто из нас не успел прийти в себя от такого демарша, обхватила ладонями лицо мальчишки и с болью в голосе выдохнула то, что в первый момент заставило все у меня внутри похолодеть, от чего (не иначе как от перепада температур) заломило кости.
– Не смей так больше делать!
– Не обращаться? – вяло пробормотал Фа, не пытаясь ее от себя оттолкнуть. – Я не смогу…
– Нет! Не смей так безоглядно жертвовать! Мы бы что-нибудь придумали, обязательно придумали… зачем же так?
У меня ресницы намокли, пришлось украдкой смахнуть с них влагу. Ну да, я не девица, но от всей этой сцены что-то до ужаса приятно кольнуло в груди. А Ир рядом со мной взял и неожиданно для всех рассмеялся.
Мика обернулась на него и, похоже, только сейчас заметила, что Ир наш уже вроде как не тот Ир, к которому она привыкла. Мерцающий. Она не знала. Мы специально не хотели ей говорить, но сейчас…
– Прости, Мик, – смахнув слезы, выступившие на глазах от смеха, сказал Ир и смело посмотрел на нее. – Можешь клеймить. Я мерцающий, – посерьезнев, объявил он. За что и получил с моей стороны (благо мы с ним все еще стояли почти вплотную) нехилый такой тычок локтем под ребра.