В целом мбумбу Магуки мало отличались от своих родичей на Бунтабу. Такая же одежда, та же раскраска, точно так же вооружены. Дома построены по тому же принципу – различия минимальны. Разве что частокол вдвое ниже – на этом острове Большие Шумузи встречались намного реже, а ука-ука не было вообще. Правда, водился остор – небольшой хищник, похожий на гиену, попавшую под пресс, но его следовало опасаться только детям.
Вождь и старейшины с большим любопытством смотрели на спускающихся по трапу людей. Колобков в легкой хлопчатобумажной майке и шортах, поблескивающий лысиной в тепориевом свете, длинный нескладный Чертанов, пялящийся в КПК, умница-красавица Светочка, угрюмый Гена с повязкой на голове, фашистообразный Грюнлау и, конечно, огромный орел-беркут с седой головой.
Неосто лишь слегка согнул колени, старейшины же опустились на них полностью. Колобков, наученный опытом, ответил на приветствие, но не до конца – хотел показать, что он тоже не лыком шит. Так что его колени земли так и не коснулись. А вот Чертанова шеф даже еще придавил сверху.
- Кланяйся ниже, холоп! – весело прошептал ему он. – Знаешь, Серега, нравится мне этот рабовладельческий строй... Хорошо тут!
- Для рабовладельца – конечно, хорошо... – пробурчал Чертанов, отряхивая штаны. – Вечно вам все самое лучшее, Петр Иваныч...
- Здравствуйте, белые люди! – осклабился вождь.
- Здорово, - кивнул Колобков, услышав перевод. – Серега, спроси у него – у них сегодня тоже праздник? Как там его...
- День Превращения, - подсказала Света.
Чертанов начал добросовестно переводить. В течение ближайших минут выяснилось, что у Магуки никаких Дней Превращения не бывает, потому что их верховный божок Фотороксто (да славятся его плечи и чресла!) никогда не спит и никуда не отлучается. Так что человека нельзя есть ни в какой день. Жаль, конечно, но никак нельзя – шаман узнает, рыбьи кости в глаза воткнет.
Сергей посочувствовал искренне опечаленному вождю, одновременно докладывая начальству, что опасаться нечего – эти островитяне каннибализмом не грешат. Можно смело распаковываться.
- Ну-ка, сделай этому председателю колхоза большое «ку», - приказал Колобков. – Скажи, что мы приплыли с миром, что мы их друзья и все в таком роде.
- Труд, мир, май, - коротко перевел Чертанов. Правда, слово «май» он произнес по-русски – ни в одном из эйкрийских языков такого понятия, само собой, не было.
- Хо, белый человек, откуда у тебя такой большой и красивый корабль? – сразу взял быка за рога вождь. – Видно, ты шаман, раз...
- Нет, не шаман, - торопливо перебил его сисадмин. Ему больше не хотелось выдавать себя за шамана. – И корабль не мой, а Петра Иваныча – он у нас главный. И вообще это не корабль, а судно – Василь Василич ругается, если его кораблем называть...