Теперь на борту «Чайки» находился слепленный на скорую руку пункт связи, за которым сидел Чертанов, а в зубы всем основным членам экипажа (Петровичу – в клюв) воткнули крохотные блоки приема-передачи. Эту работу выполнил Бальтазар (хотя за ним пришлось присматривать – он все время порывался вырвать пациентам пару-тройку лишних зубов).
- Подходим... – пробормотал Колобков, замедляя ход.
Движители слегка опустились, антигравитационное поле ослабло, расстояние между днищем робоскафа и поверхностью воды уменьшилось. Еще немного, и робоскаф остановился совсем – осталось всего ничего до отвесной скалы. Здесь волны бушевали особенно сильно, яростно колотясь в эту преграду и бессильно откатываясь назад. «Амацумара» слегка качнулась, и Колобков торопливо включил страховочные поля. Воздух слегка замерцал.
- Ну, рогатая, хватайся! – крикнул он.
Стефания уже давно прикрепила к животу нипондус, а к спине – еще один предмет, извлеченный из того же «горба». Толчок, рывок, и вот уже она лишена веса и устремляется в небеса, увлекаемая распрямившейся силовой нитью. Колобков дернул рычаг – перед глазами появилась голографическая схема, демонстрирующая движения нипондуса. Он слегка скорректировал направление, ослабил напор... и из наушника донеслось сварливое:
«Прекрати меня колыхать, смертный! Пододвинь немного вперед, я не дотягиваюсь! Вот... вот... еще чуть-чуть... есть! Схватилась! Можешь выключать!»
Колобков послушно отключил невесомость и втянул отцепившийся нипондус обратно. И сразу же повел «Амацумару» в сторону – туда, где к морю спускалась мраморная лестница, оканчивающаяся великолепными пропилеями[79]. Там размещалось главное святилище Юберальты – юберийского божества морей.
Эта лестница тоже оканчивалась очень крутым спуском – метров на пятнадцать выше уровня воды. И волны колотились не менее яростно, поэтому высадить там десант не смог бы ни один захватчик. Во всяком случае, с местным уровнем техники. Но «Амацумара» могла и не такое...
Стефания, закусив губу, подползла к крохотному оконцу, возле которого ожидающе парил Петрович. Он часто взмахивал крыльями и тяжело дышал, широко раскрыв клюв. Пожилой беркут ужасно устал висеть неподвижно.
- Не грохнешься, девчурка? – сочувственно спросил он.
Чертовка ничего не ответила. Она действительно с огромным трудом удерживалась на гладкой стене – не будь архитектура Юберии слегка трапецеидальной, она бы вообще не смогла тут проползти. Но в конце концов ей все же удалось зацепиться за край амбразуры[80]. Она перебросила себя на другую сторону и вцепилась в решетку обеими руками.