Цесаревич идет следом за матерью. Император и великий князь Гога замыкают шествие.
Августейшая семья располагается на диванах и в креслах вокруг столика из африканского базальта, подаренного, по преданию, еще прапрадедушке Павлу каким-то эфиопским негусом.
Ника раскрывает томик Гете. Звучат строки великого немца. Глаза императрицы увлажняются слезами. Гога смотрит в рот старшему брату, Александр Александрович краем уха прислушивается к недостаточно энергичному, по его мнению, немецкому произношению сына.
Высокая минута поэзии и мудрости. Гармония мысли и чувства. Идиллия. Торжество семьи.
Александра Александровича на мягком диване клонит в дрему. Все душевные силы императора направлены на борьбу со сном. Он встряхивает головой, смотрит на часы и неожиданно резко встает.
- Господа! - громко, как в мужском обществе, говорит царь, забыв со сна, что сидит с женой и детьми. - Господа, да ведь уже половина одиннадцатого! А молебен назначен на одиннадцать. Пора собираться. Я жду вас всех внизу.
И, одернув мундир, император выходит из гостиной.
Цесаревич обиженно закрывает книгу. Гога вопросительно смотрит на мать. Мария Федоровна встает и, обняв сыновей за плечи, уходит вместе с ними готовиться к выезду на заупокойную обедню.
1 марта 1887 года.
Петербург.
Утро.
Без двадцати одиннадцать.
Три террориста стоят напротив царского дворца.
Ровно шесть лет назад в этот же первый день весны, 1 марта 1881 года, бомбой, брошенной народовольцем Игнатием Гриневицким, был убит император Александр II. С тех пор русское правительство неоднократно заявляло, что в России нет и никогда больше не будет ни одного террориста.
Прошло шесть лет. И вот они снова стоят напротив царского дворца с бомбами в руках.
Три террориста.
Три юных рыцаря революции.
Три героя, решившие отдать свою жизнь прямо здесь, на месте покушения, на обагренной царской кровью мостовой.
1 марта 1887 года. Первый день весны. Без четверти одиннадцать.
На дверях лавки колониальных товаров на Невском проспекте необычная для этого времени в воскресенье табличка: «Просим извинения у г.г. покупателей. Торговля временно закрыта для получения новых, весьма привлекательных товаров».
Внутри лавки - белый как мел хозяин грек. Рядом с ним боком к большому окну сидит в смушковой бекеше жандармский ротмистр.
- Я же вам сказал, - сквозь зубы шипит ротмистр, - не пяльте на меня глаза. Подсчитывайте выручку! Делайте вид, что вы действительно получаете товары.
- За цто? - со слезами в голосе бормочет грек, щелкая костяшками счетов. - Я зе ни в цем не виноват. За цто?