«Стрижка тебя молодит», – сказала я.
И это было действительно так: Ника стала похожа на мальчика. Аккуратно подстриженные и вымытые, её волосы блестели на солнце и выглядели ухоженными. Она всегда была угловатой, как худой мальчик-подросток, зачем-то отрастивший длинные волосы, и сейчас было ясно, что короткая стрижка – именно то, что ей всегда было нужно. С ней она была самой собой.
День мы провели весело: гуляли в парке, выпили пива и даже прокатились на каруселях, много смеялись. Захмелев от пива, Ника дурачилась, висела на турнике, пытаясь подтянуться, но у неё не получалось, и она смеялась над собственной неловкостью. Ей удалось вскарабкаться на брусья и даже повиснуть вниз головой. Я погладила и взъерошила ей макушку, и она засмеялась. Потом она слезла на землю, а я попыталась повторить её упражнение. Когда я висела вниз головой, наблюдая перевёрнутые деревья, перевёрнутая Ника подошла ко мне, взяла моё лицо в свои ладони и крепко чмокнула в губы.
«Ты чего?» – удивилась я.
Она засмеялась и чмокнула снова, ещё крепче.
Потом мы взяли ещё по пиву и сидели на скамейке. Над верхушками деревьев висело неловкое молчание.
Когда мы шли домой, она сказала:
«Наверно, пиво в голову ударило».
...Горьковато-терпкий глоток прохладно пролился мне в горло, на зубах захрустела солёная картофельная пластинка. Край навеса колыхался, то втягиваясь внутрь, то трепеща наружу, а асфальт аллеи уже потемнел и поблёскивал, на нём резче выступила белая разметка. Опустив чёрные щёточки ресниц, Ника порылась в сумочке и достала изящную розовую пачку тонких «дамских» сигарет и обыкновенную дешёвенькую зажигалку. Я приподняла брови.
– Опять куришь?
Она со смущённой усмешкой отвела глаза.
– Да так, купила зачем-то на днях…
В пачке уже не было двух сигарет. Моя подруга вытряхнула ещё одну, нерешительно протянула мне. Я качнула головой:
– Я в завязке. Бесповоротно.
Подумав секунду, Ника зажгла сигарету и слабо затянулась, выпустила маленькую струйку дыма, а потом долго держала сигарету в пальцах. В её бутылке таял у стекла тоненький ободок пены. Я хотела спросить, видела ли её мать эту пачку, но у меня в сумочке проснулся и запищал, моргая экраном, маленький нарушитель моего покоя. Я ещё не видела, что высвечивалось на его дисплее, но уже знала, кому так срочно требовалось услышать меня.
– Извини, – сказала я Нике и вышла из-под навеса.
Предчувствие не обманывало меня: это была Альбина. И чему так обрадовалось моё глупое сердце? Почему оно запрыгало в груди, почему мне стало трудно дышать? Выйдя по влажной траве на асфальт, я нажала кнопку и приложила телефон к уху.