Нед в ожидании сидел в своей комнате у камина, с бокалом вина в руке. В его жизни, вспоминал он, было несколько необычно проведенных рождественских праздников. Никто не мог бы рассказать, что ел кабанью голову и пропитанный бренди рождественский пудинг и пел рождественские песни в полуденную жару в Мадрасе в декабре месяце. Англичане благоговейно соблюдают свои традиции в самых невообразимых обстоятельствах. Однако последние двадцать четыре часа превосходили весь его опыт. И Нед был совершенно уверен, что они изменят ход его жизни, изменят навсегда. При этой мысли улыбка мелькнула на его губах.
Нед подождал, пока часы пробьют один раз, и затем встал и подошел к двери. Он открыл ее и, выйдя в коридор, прислушался. Там царила тишина, а на стене в конце коридора, ведущего в галерею, горел единственный светильник.
Нед тихонько подошел к лестнице. Ни звука. У лестницы он остановился. Внизу, в полутемном холле, также горел единственный светильник. Не слышалось ни звука, кроме потрескивания деревянных половиц старого дома. Осторожно ступая, он спустился по лестнице, пересек холл и открыл дверь в гостиную. Там оказалось темно, и когда он направился к двери в библиотеку, то увидел, что она закрыта и из-под нее не виднеется предательской полоски света.
Нед вернулся к лестнице, снова поднялся наверх, но, вместо того чтобы направиться в свою спальню, свернул в коридор, в котором уже побывал вместе с Джорджи. Нед остановился перед ее дверью. Снизу из-под двери пробивался свет. Он тихонько постучал.
— Джорджи, откройте мне.
Ответом была лишь тишина. Он уже собирался снова постучать, когда услышал, как в замке повернулся ключ. И дверь приоткрылась. Нед вошел, и Джорджи, поспешно закрыв ее, снова повернула ключ.
— Я не разбудил вас?
Она покачала головой и просто сказала:
— Нет. — Она повернулась к огню, где на камне стоял маленький котелок. — Я подогреваю себе немного молока. Хотите?
— Нет, — отказался он. Это было так умиротворяюще, так по-домашнему, а он никогда такого не чувствовал. — А что еще у вас есть?
Джорджиана, наклонившаяся к своему котелку, выпрямилась и засмеялась.
— А на десерт коньяк. Я люблю добавлять немножко в молоко.
— Звучит отвратительно, — сказал Нед, наполняя бокал. — А что вы сделали Белтону?
— Ударила по почкам, — спокойно ответила Джорджи. — Незаметно, но очень чувствительно. — Она сняла котелок с огня, собираясь вылить молоко в приготовленную чашку, но отставила ее в сторону. — Нет, вероятно, вы правы. Сейчас не время для горячего молока. — Она встала и повернулась к нему.