— Дальше, — нервно перебил его Баскин.
— У этой Синтии, — продолжал Мокер, — бывает итальянец. Мы часто сталкиваемся в лифте. Причем заходит он к ней исключительно днем. После чего Синтия немедленно опускает шторы. Какой мы из этого делаем вывод?
— Черт его знает, — сказал Эрик Баскин.
Дроздов игриво засмеялся, потирая руки:
— Обычное дело, старик, поддали — и в койку!
Мокер уничтожающе посмотрел на Дроздова и сказал:
— Из этого мы делаем вывод, что Риццо — хозяин ночного заведения. Поэтому он и занимается любовью только днем. А все ночные заведения контролируются мафией. Не говоря о том, что все итальянцы — прирожденные мафиози.
Баскин выразил сомнение:
— Все женатые мужики развлекаются днем. Для этого не обязательно быть гангстером.
Но Мокер перебил его:
— А если я с ним говорил, тогда что?.. Я долго не решался. Подыскивал наиболее емкую формулировку. И наконец вчера многозначительно спросил: «Уж не принадлежишь ли ты к известной организации?»
— А он?
— Он понял мой намек и кивнул. Тогда я попросил его о встрече. Мы договорились увидеться завтра после шести. В баре на углу Семнадцатой и Пятой.
Баскин тяжело вздохнул:
— Смущает меня, ребятки, вся эта уголовщина…
Гангстер был одет довольно скромно. Его вельветовые брюки лоснились. Джемпер с надписью «Помни Валенсию!» обтягивал круглый живот. Лицом он напоминал грузинского рыночного торговца.
Он вежливо представился:
— Меня зовут Риццо. Риццо Фьезоли. Очень приятно.
В баре тихо наигрывал музыкальный автомат. Мы сели у окна. Бармен вышел из-за стойки, подал нам шесть коктейлей. Это был джин с лимоном и тоником. Я бы предпочел водку.
Нас было шестеро, включая Риццо. Я пришел не один. У жены выходной, и ей захотелось посмотреть на мафиози.
Все, кроме Риццо, были недовольны, что пришла моя жена. Я сказал Мокеру, что уплачу за два коктейля.
— Кам-ан, — широко отмахнулся Мокер и тут же перевел: — Еще бы!..
Мы чокнулись и выпили. Риццо, Баскин и моя жена пили через соломинку. Мокер, я и Дроздов предпочли обойтись без этих тонкостей.
После этого Мокер заговорил. Кое-что мы понимали. Кое-что он переводил нам. Вообще, чем хуже люди говорят по-английски, тем доступнее мне их язык. Короче, состоялся примерно такой разговор:
— Могу я называть тебя просто Риццо?
— Еще бы, ведь мы друзья.
— Эти ребята — бывшие советские журналисты.
— О!.. Могу я заказать еще один коктейль?
— Сначала поговорим. Я буду откровенен. Надеюсь, здесь все свои?
Мокер обвел нас строгим испытующим взглядом. Мы постарались выразить абсолютную лояльность.
Мокер продолжал:
— В ближайшие дни мы начинаем издавать русскую газету. Дело, как ты сейчас убедишься, верное. В Америке четыре миллиона граждан русского происхождения. Аудитория и рынок — неисчерпаемы. Есть возможность получить солидную американскую рекламу. Через год вся эта затея принесет хорошие деньги. Что ты об этом думаешь?