– Ты умничка. Сиди и ничего не бойся.
Закрыв дверь гардеробной, я наложила на неё временный блок, который не позволял вампиру почуять, кто находится внутри, а сама спряталась за занавеску, забравшись с ногами на подоконник. Шаги были уже в доме: вот вампирша остановилась в гостиной, окидывая взглядом следы наших посиделок, вот перемолвилась парой слов с горничной. Та доложила, что хозяйка отдыхает, и что в доме гости. Впрочем, это вампирша и так видела по оставленным на столике бутылкам и остаткам сладостей и ягод.
Шаги направились по лестнице наверх, к нам. Мне не нужно было видеть их обладательницу, чтобы знать, что она делает. Она вошла в спальню без стука – видимо, была здесь своей, а может, и жила под этой крышей. Увидев маркизу с разодранной шеей, она на миг замерла, а потом бросилась к ней с рыком:
– Эжени!
Была в этом рыке и боль, и гнев, и ярость, и горе. Да, скорее всего, любовница. Приподняла маркизу на руках, пытаясь понять, жива ли та; облегчённый вздох: жива... И тут же – собранность, готовность к бою, наряжённое вслушивание. Прыжок, но я успела соскочить с подоконника и прокатиться по ковру, заметив стройный силуэт с копной волнистых волос длиной до середины шеи. Вампирша с рыком бросилась на меня, но я встретила её ударом ноги. Она врезалась в стену и упала, но быстро поднялась. А я уже ждала её с психической атакой «парализующее кольцо».
– Ничего личного, – сказала я. – Просто мне нужен номер четыре. Ты мне подходишь.
Мои клыки вцепились в изящную гладкую шею, а рука безжалостно сжала мягкие волны волос, откидывая голову. Отличается ли кровь вампира от крови человека? Несомненно. Кровь человека живит и бодрит, а когда пьёшь вампирскую, на какое-то время кажется, будто умираешь. Но это обманчивое впечатление: уже в следующую минуту я почувствовала в себе новые силы, от которых хотелось запрыгнуть на вершину горы.
– Твоя сила принадлежит мне, – проговорила я, опуская обмякшую вампиршу на пол.
Она была хороша. Светло-русые волосы с бронзовым оттенком, большие светло-серые глаза, брови вразлёт, аккуратный, чуть вздёрнутый носик... Сочные губы, из-под которых виднелись клыки. Даже жаль немного.
– Всё, Ханна, – объявила я. – Кончено. Можешь выходить.
Дверь гардеробной открылась. Увидев тело на полу, Ханна вздрогнула и подалась назад, но я обняла её и погладила по волосам.
– Всё в порядке, моя хорошая. Уходим. Больше нам тут делать нечего.
Я беспрепятственно вынесла Джессику из дома, уложила в машину на заднее сиденье. Ханна ёжилась и дрожала, но её подруге моя куртка сейчас была нужнее. Укрыв её, я села за руль. На полу валялось что-то пушистое – оказывается, манто маркизы. Я протянула его Ханне: