— Не стоит ему беспокоиться, — твердо сказал Алекс. — Думаю, моя мама пожелает заняться всем сама.
— Но как? — Ужасная догадка пронзила ее. — Мы же здесь поженимся, разве нет.
Алекс покачал головой.
— Я говорил, уже через два дня мы отбываем в Венецию.
— Я так поняла, что лишь за тем, чтобы повидаться с твоей родней.
— Нет. Я уверен, моя мама пожелает, чтобы свадьба состоялась в Венеции.
Он вновь взял ее за руку, но она вырвалась, не сводя с него пристального взгляда.
— Я не хочу выходить замуж в Венеции. Здесь мой дом, и я хочу выйти замуж здесь. Впрочем, за тебя я нигде не хотела бы… — Она посмотрела на него испепеляющим взглядом. — Но если я обязана где-то выйти замуж, то пусть это произойдет здесь, в деревенской церкви.
В этой маленькой церкви ее крестили. Школьницей она мечтала, как пойдет здесь под руку с отцом, в белом платье, с затуманенными от счастья глазами… Единственное, чего ей никогда не удавалось представить, так это — лицо человека, ожидающего ее у алтаря. Как ни старалась она, в ее девичьих грезах оно всегда оставалось лишь смутным пятном. И даже после помолвки с Джеймсом вовсе не он был ее избранником, оборачивался к ней, улыбался, протягивал руку…
— Лорина, — в голосе Алекса более не ощущалось недовольство ее упрямством, — ты должна примириться с этим. Мама всегда хотела, чтобы ее дети, а особенно ненаглядный единственный сыночек, — он усмехнулся, но Лори не ответила, — венчались в той самой церкви в Венеции, где венчались они с отцом. Если ты согласишься, она будет счастлива.
Вся его язвительность куда-то вдруг исчезла, в голосе Алекса появились новые, почти смущенные нотки.
— Понимаешь, брак моих родителей был, как это у вас говорят, заключен на небесах, и ей будет очень приятно, я знаю, если наша свадьба состоится в церкви Пресвятой Девы.
Лори нервно покусывала губы. Весь день сегодня ее унижали и распоряжались ею, как хотели, и вот теперь представилась возможность нанести ответный удар… Но синьора Барези была так добра к ней тем летом, она окружила Лори такой материнской заботой, что Лори впервые осознала настоящие размеры своей утраты. Она искренне огорчилась, когда узнала от отца о смерти синьора Барези. Тот тоже был очень добр. Синьор Барези баловал ее, подарил ей крошечных стеклянных зверушек, которых сделал сам когда-то в молодости.
— Хорошо, я согласна, — тихо произнесла она. Но сразу, чтобы Алекс не подумал, будто он снова одержал верх, сухо добавила: — В конце концов, какая разница, где мы поженимся! Уж этот-то брак будет заключен точно не на небесах.