– Скажи-ка, любезный, – вылезаю вперед и сую чиновнику под нос свое служебное удостоверение. Командиры-то все едут под видом штатских, и кроме загранпаспортов у них никаких удостоверений нет, а мое удостоверение ответственного работника НКВТ не было необходимости прятать. – Вот если я прямо сейчас твоему начальству и позвоню? И узнаю, есть у Андрея Ивановича Потяева интерес в этом деле или нет? А он уж сам тебе все разъяснит насчет таможенных правил. Думаешь, ему понравится, что ты тут тормозишь комиссию, командированную, между прочим, нашим наркоматом? (Про Реввоенсовет я решил не упоминать – потому что не фиг об этом трезвонить.)
Чиновничья спесь на глазах сдувается.
– Но я же не знал, – лепечет таможенный страж. – Конечно, если сам Андрей Иванович… и комиссия нашего наркомата… Тогда никаких вопросов… – Тут таможенник преодолевает смущение, бросается своими руками закрывать и связывать обратно в пакет коробки с оружием, вещая торжественно-восторженным голосом: – Прошу вас, товарищи! Проходите! Приветствую вас на земле Советской республики! И желаю вам счастливого пути в столицу нашей Родины! – Похоже, от волнения он слегка «текст попутал»: такие речи уместны, скорее, на пограничном переходе.
Еще до прибытия поезда в Москву сдаю главе комиссии пистолеты и патроны, закупленные по его заказу на полученный аванс (естественно, под расписку, с указанием марок и номеров оружия, товарных чеков и уплаченных за каждый экземпляр сумм). От Белорусско-Балтийского вокзала беру извозчика – нет желания толкаться в трамвае, имея с собой крайне важные документы (копии проектов контрактов) и чемодан с пистолетами. Вот кстати: впереди маячит еще одна статья расходов. Нужно завести металлический шкафчик с надежным запором для хранения оружия и огнеприпасов.
Следующий день – понедельник, 18 августа – был рабочим, надо было отправляться в наркомат отчитываться о командировке. Но для начала следовало нанести визит непосредственному начальству – Аванесову.
Варлаам Александрович был уже, конечно, извещен о перипетиях моего участия в деятельности комиссии РВС СССР и встретил меня с печальной миной на лице:
– Что же это вы, Виктор Валентинович, так опрометчиво себя ведете? Хотя я и был наслышан о вашем обыкновении рубить с плеча в вашу бытность в эстонском торгпредстве и в АРКОСе, но полагал, что вы набрались жизненного опыта, остепенились и не станете более действовать, не рассуждая. – Он снял пенсне и потер пальцами переносицу. Его большие выразительные глаза уставились на меня с искренним огорчением.