— Хорошо, — задохнувшись, выдавил из себя Джеймс Таггарт.
Стоя у окна, Дэгни слушала, как они голосовали по этому решению. Она услышала, как объявили, что линия Джона Галта будет ликвидирована через шесть недель, то есть тридцать первого марта.
Она подумала, что должна продержаться — несколько мгновений, потом еще. Она должна делить время на отрезки. Потом ей станет легче. «Ты переживешь это».
На первые несколько мгновений она поставила перед собой задачу надеть пальто и первой покинуть помещение.
Следующим заданием было спуститься в лифте сквозь все огромное безмолвное здание «Таггарт трансконтинентал». Потом нужно пересечь темный цокольный этаж.
На полпути через вестибюль она остановилась. Человек, стоявший в вестибюле, опершись о стену, явно кого-то ждал; он ждал ее, так как смотрел прямо на нее. Она не сразу узнала его, потому что не сомневалась, что тот, чье лицо она увидела, не мог находиться здесь в такой час.
— Привет, Слаг, — мягко сказал он.
Она ответила, стараясь обрести обычную сдержанность:
— Привет, Фриско.
— Ну как, они в конце концов прихлопнули Джона Галта? Дэгни старалась поместить этот миг в упорядоченную цепочку времени. Ответ Дэгни был связан с настоящим, но ее лицо было таким же серьезным, как тогда на холме у Гудзона, когда Франциско понял бы все, что этот вопрос означал.
— Как ты узнал, что они собираются сделать это сегодня вечером? — спросила она.
— Еще несколько месяцев назад стало ясно, что это будет следующий шаг, который они сделают на первом же заседании.
— Зачем ты пришел?
— Чтобы узнать, как ты к этому отнесешься.
— Тебе смешно?
— Нет, Дэгни, мне не хочется смеяться.
Она не заметила на его лице ни малейшего намека на веселье и поэтому сказала доверительно:
— Я не знаю, как к этому отнестись.
— Я знаю.
— Я ждала, я знала, что они так поступят. Сейчас главное… — Она хотела сказать «пережить этот день», но сказала по-другому: — …закончить все дела.
Он взял ее за руку:
— Пойдем куда-нибудь выпьем.
— Франциско, почему ты смеешься надо мной? Ты всегда смеялся над этой дорогой.
— Я посмеюсь… завтра, когда увижу, как ты работаешь, завершая все дела. Не сегодня.
— Почему нет?
— Ну, хватит. Ты не в состоянии говорить об этом.
— Я… — Она хотела возразить, но согласилась: — Да, думаю, ты прав.
Он вывел ее на улицу, и она заметила, что молча подчиняется спокойному ритму его шагов, чувствуя, как ненавязчиво, но крепко он сжимает ее руку. Он жестом остановил проезжавшее мимо такси, придержал для Дэгни дверцу. Она ни о чем не спрашивала, подчинившись его воле, она чувствовала облегчение, как пловец, отдавшийся на волю волн. Вид уверенного мужчины стал для нее спасательным кругом, брошенным, когда она оставила всякую надежду. Ей сделалось легко не потому, что она отказалась от ответственности, а потому, что перед ней был человек, способный переложить ответственность на свои плечи.