И разумеется, при виде того смущения, что охватило всех присутствующих, при виде той тревоги и неловкости, что мелькали во взорах, можно было смело утверждать, что цель была достигнута (если цель была действительно такова, как предположил Пауан). Но король не обращал внимания на вызванное его нарядом смятение, он продолжал медленно двигаться вперед, как ни в чем не бывало приветствуя собравшихся легкой улыбкой, которой ему полагалось их приветствовать в соответствии с протоколом; казалось, его ни в малейшей мере не огорчала и вообще никак не задевала повисшая в воздухе тревожная тишина, нарушавшаяся лишь почти неслышным перешептыванием. Однако улыбка короля становилась все более и более вымученной по мере того, как он продвигался по галерее; по его виду легко можно было догадаться, что ему требовались огромные усилия для того, чтобы удерживать свое тело в вертикальном положении, да и вообще просто для того, чтобы не запутаться в складках своего одеяния и не упасть. Да, воистину для того, чтобы проделать свой путь, королю нужна была недюжинная сила воли и невиданная энергия. Видя все его потуги и лицо, превратившееся в застывшую маску с неким подобием улыбки, я с тоской и даже с ужасом задавался вопросом, что будет, если королю не удастся дойти до конца большой галереи. Правда, особенно этого можно было не опасаться, потому что королю, насколько я понял, было бы трудно поступить иначе, ибо, учитывая огромный вес полотнищ тканей, превращенных в то, что я про себя назвал шляпой, за неимением другого слова, и поддерживаемых многочисленными помощниками, король мог наклонять голову и посылать своим подданным особенно милостивые улыбки только в мгновения, заранее оговоренные; все это требовало от всех участвовавших в этой церемонии полнейшей согласованности в движениях, в том числе как от короля, так и от тех невидимых его помощников, что прятались под складками его одеяния. Кстати, в самом начале торжественного шествия Пауан тронул меня за рукав и без слов указал мне пальцем на некое подобие балкона над галереей, нависавшего над ней в том месте, куда и должен был прибыть король в конце пути: там находился некий персонаж, который при помощи палочек и взмахов рук управлял всем этим театральным действом. Должен сказать, что шествие сопровождалось звуками торжественной музыки, немного странной, слишком уж разноголосой для моего слуха, но очень сложной и изысканной, которую исполнял оркестр, тоже разместившийся на балконе над галереей, но только с противоположной стороны, то есть над тем местом, откуда король начал шествие. Сначала я даже не заметил музыкантов, но Пауан указал мне на них пальцем, и я увидел, что над краем балюстрады торчат раструбы морских горнов. Кроме того, для большей слаженности в движениях всех участников этого действа с обеих сторон ковра, по которому шествовал король, были уложены две дорожки, по которым могли передвигаться помощники, для того, чтобы передавать распоряжения главного церемониймейстера всем участникам, например, карлику, поддерживавшему шляпу; кстати, я с самого начала дивился тому, что взор этого крохотного человечка был постоянно устремлен вверх; как оказалось, он не сводил глаз с рук «дирижера движения».