Купцы все допытывались у меня, откуда я родом, из каких краев прибыл, откуда у меня такой замечательный жилет из необыкновенной, невиданной ими ткани. Они выказали большое разочарование, когда я им объяснил, сколько морей мне пришлось пересечь, сколько горных цепей и раскаленных пустынь преодолеть, чтобы добраться до этих мест, когда я им рассказал, что на путешествие ушли годы и годы; еще большее разочарование их постигло, когда я им поведал, сколь дорогой, поистине драгоценной и редкостном била ткань, из которой был сшит мой жилет, когда я в красках живописал им те чудеса смелости, хитрости и сноровки, которые требовались для того, чтобы поймать живьем редчайшее и чрезвычайно осторожное животное, которое только потом убивали и очень аккуратно сначала снимали шкуру, а потом состригали тонкую, нежную шерсть, дабы обработать ее и получить из нее ценнейшую ткань; я был вынужден сообщить купцам, что никогда не слышал о том, чтобы кто-нибудь из нас когда-нибудь продавал эту ткань в другие страны, потому что ее хватало только на то, чтобы обеспечить жилетами наших мужчин, и каждый из них почитал своим долгом носить свой жилет днем и ночью. О, горе было в нашем краю тому, кто по рассеянности потерял бы свой жилет из шерсти фландрина! Разумеется, купцы слушали меня, разинув рты от изумления… Ну конечно, откуда этим необразованным людям, облаченным в замызганные, залатанные одежды из грубых дешевых тканей, было знать о наших утонченных обычаях и манерах? Должен сказать, что мой жилет заинтересовал их куда больше, чем я и мое путешествие вместе с их караваном, я же сообразил, что именно благодаря этому обстоятельству я могу надеяться получить разрешение присоединиться к каравану за вполне разумную сумму. Предугадав свою возможную выгоду, я проявил смекалку и сумел повести разговор таким образом, чтобы не лишить купцов хотя бы призрачной надежды на возможность заполучить мой жилет, мой несравненный жилет из шерсти фландрина. Вот почему купцы согласились взять меня с собой, не потребовав с меня вовсе никакой платы, я же взамен должен был во время перехода через пустыню выполнять обязанности погонщика верблюдов. Я был уверен, что с легкостью справлюсь с этой задачей, ибо в юности довольно долго занимался этим почтенным ремеслом и могу сказать без хвастовства, но и без ложной скромности, что был в нем признанным мастером; я был очень доволен тем, что мне предстояло заняться столь знакомым делом, тем более для меня приятным, что оно напоминало мне о моей далекой родине.