Северянин с силонийцем переглянулись. Они достаточно хорошо знали Легивара Черного, чтобы понять, как нелегко его самовлюбленной натуре должны были даться такие слова. К ним следовало отнестись серьезно.
– Лизхен, выбирай тогда из нас двоих!
Белошвейка отнеслась к поставленной задаче с большой ответственностью. Она долго ходила кругами, разглядывая парней со всех сторон, разворачивала к свету, ставила рядом и разводила по углам… И все впустую!
– Нет! – заявила она очень решительно. – Не могу понять. Один светленький, другой темненький – как тут разберешь? Вот если бы одинаковые были.
– О! Это мы мигом! – нашелся Йорген и спрятал волосы, набросив на голову куртку. – Кальпурций, ты тоже накройся чем-нибудь!
Тот послушно обмотался полотенцем, Лизхен снова принялась сравнивать. И с тем же результатом.
– Нет! Не могу! Один человек, другой не совсем. Вот если бы оба людьми были!
Да, решить эту задачу даже находчивому Йоргену было не по силам.
– Ладно, – сдался он. – Пусть выбирает сам племянник, из всех троих. Может, мы оба не в его вкусе, а Легивар как раз в его. Сделаем так. Расположимся на ночь неподалеку от фамильного склепа Айсхофов. Типа мы беспечные путники, забывшие, что на свете бывает Зло… Нет. Это уж слишком явно, он заподозрит ловушку. Лучше я начерчу пентаграмму, но неправильно, чтобы защита не действовала. Он решит, что ошибка была случайной, и захочет ею воспользоваться. Выберет кого-то одного, начнет обращать – тут мы его и прикончим.
– А не боишься, что он нас усыпит? Носфераты способны насылать на свои жертвы сон, – напомнил маг.
– Есть такое полезное растение полынь. Кружка отвара внутрь – и в ближайшие десять часов сонные чары тебе не страшны. Я уже велел хозяйке, чтобы заварила.
Да, Йорген все успел предусмотреть. Но Девы Небесные, какая же это гадость – полынный отвар!
Ночь сгущалась над Айсхофом, тихая, теплая. Сквозь тонкую пелену облаков размытым пятном проглядывала луна. Воздух был наполнен ароматом шиповника, его заросли густо покрывали склоны замкового холма. В один из склонов глубоко врос старинный склеп, такой неприметный, что увидеть его можно было, только оказавшись у самого входа, забранного перекошенной от старости дубовой дверью с коваными накладками. Издали же, особенно в темноте, родовая усыпальница фон Айсхофов казалась безобидной мшистой куртиной, местами оплетенной плющом. Внизу, у подножия холма, старая ива раскинула ветви над широким ручьем, заслуживающим, пожалуй, чести считаться маленькой речкой. В ветвях драной кошкой орала иволга. Со стороны Ганцендорфа доносился лай собак и хмельное пение – в одном из домов, запершись на засовы от кладбищенских гостей, гуляли свадьбу. В общем, обстановка была самой романтической.