— Полегче, — смеясь, шепнул Спенсер.
— У меня-то нет пуговиц, — ответила Бренна. От его смеха по ее спине бежал холодок.
— Тоже верно. Ладно, рви. Мне нравится.
— Что именно?
Последовал долгий, горячий поцелуй. Спенсер высасывал из нее душу. Его рука опустилась на ее бедро.
— Ты пылаешь, — заметил он.
Каким-то образом ее пальцы справились с оставшимися пуговицами.
— Кто здесь пылает?
Спенсер улыбался.
— Я.
— Это хорошо.
Он стонал, пока ее губы исследовали его грудь в поисках соска, который в конце концов был захвачен ее зубами.
— Подожди.
Он стянул с нее майку. Бренна с той же страстью стащила с него рубашку. Их руки переплелись. Когда ее волосы запутались в браслете его часов, оба беззвучно засмеялись.
Его руки обхватили ее талию, расстегнули леггинсы…
— Спенсер! Что ты делаешь?
— Помнишь картину с женщиной у водопада? Она висит над столом Хэддена.
О, еще бы не помнить! Та женщина лежала на скале, закинув ногу на плечо мужчины, опустившегося перед ней на колени. А второй мужчина поднял ее руки над головой и ласкал свободной рукой грудь.
Бренна едва могла дышать. Спенсер стянул с нее леггинсы, отбросил их в сторону и захватил одной рукой оба ее запястья, не сводя взгляда с ее лица.
— Спенсер!
Его многозначительный, хриплый смех проник в каждую клеточку ее тела.
— Ляг, — предложил он. — Как на картине.
Стоявший в ее памяти образ был слишком силен. Вместо того, чтобы сопротивляться, она закинула ноги ему на плечи. На его губах играла все та же дьявольская усмешка.
— Спенсер! Я хочу тебя!
— Мы уже вместе. Разве ты не чувствуешь?
Наконец он отстранил ее, шепча нежные слова. Чувство стыда охватило ее3 несмотря даже на подаренное им блаженство. А он сжимал в объятиях ее дрожащее тело.
— А теперь давай припомним другую картину. Где нарисован сад, — пробормотал Спенсер, зарываясь в ее волосы.
— Теперь моя очередь, — прошептала Бренна.
Она едва смогла подняться. Ноги не держали ее…
— Возьми меня, — прохрипел он, сжимая в ладонях ее виски.
Подобно прекрасной сирене, Бренна улыбалась властной женской улыбкой.
— Я просил взять меня, а не пытать.
Она ласково погладила его.
— Ты называешь это пыткой?
— Да, потому что я безумно нуждаюсь в тебе. Я зашел чересчур далеко.
Она увидела, что он говорит всерьез, и накрыла его рот губами.
— Бренна!
Невозможно понять, умолял он или стонал. У нее невероятные губы, такие горячие, что он оторвался от них, поскольку не мог больше вынести. Он прижимал ее к себе и целовал с горячечным жаром.
— В спальню, — шепнул он.
Он поднял ее и понес в комнату; Бренна обвивала его ногами. Наконец он опустил ее на диван, сгорая от нетерпения…